# 8711

(1)Овстуг… (2)В юности я знал только то, что это имя принадлежит имению, в котором родился Фёдор Иванович Тютчев. (3)Знал, что будущий поэт в детстве проводил там все летние месяцы, а потом бывал в Овстуге лишь наездами, постоянно живя за границей или в Петербурге.

(4)Став фронтовым корреспондентом во время Великой Отечественной войны, я волею судьбы оказался под Брянском. (5)Мой напарник Саша, журналист местной газеты, влюблённый в свой край, готов был часами говорить со мной о Брянске и его окрестностях. (6)Вот и теперь, отвлекаясь от проблем, заговорили мы об Овстуге.

– (7)Там сохранилось что-нибудь?

– (8)Дома господского давно нет. (9)А парк оставался. (10)Вековой. (11)Дуб, липа, тополь. (12)Если только немцы не вырубили. (13)Вот возьмут наши войска Брянск – съездим, поглядим.

– (14)Тютчев-то сам в Овстуге мало бывал.

– (15)Да, но всякий раз, даже приезжая на день-другой, писал под родным кровом стихи. (16)Натоскуется в чужих краях, доберётся до старой усадьбы, и тут его обязательно осенит.

(17)Природа, окружавшая нас в эти дни на Десне, даже израненная и опалённая, была необыкновенно поэтична. (18)Пересвистывались птицы. (19)Река поблёскивала, озарённая осенним солнцем. (20)И в сознании моём начинали звучать тютчевские строки, написанные неподалёку, в Овстуге: «Есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора…»

(21)Много позднее, перечитывая стихи и письма Тютчева, я часто вспоминал свой разговор с Сашей. (22)Ведь, правда, если сложить воедино все месяцы, недели, дни, проведённые поэтом под кровлей отчего дома, составится лишь малая часть его долгой жизни. (23)Как известно, более двух десятилетий по долгу дипломатической службы провёл он в разлуке с Россией.

(24)Но тихая усадьба, где Тютчев впервые увидел деревья, небо, птиц, где приставленный к четырёхлетнему мальчику «дядька» Николай Хлопов открывал своему питомцу обаяние русской природы и щедрость родной речи, – весь этот укромный угол в дальнем уезде навсегда остался для поэта воплощением России. (25)Многоцветный поток детских впечатлений не иссякал на чужбине, а, наоборот, разрастался.

(По Я. Хелемскому)