# 9181

(1)Шофёр Игорь Тюменцев, первого года службы, молоденький, пушистый, желтоклювый, очень любил читать.

(2)В казарме давали отбой в десять, но Тюменцев приспособился читать втихаря у себя под одеялом, освещая книгу карманным фонариком. (3)Чтобы не так скоро срабатывалась батарейка, он читал не сплошь, а порциями. (4)Блеснёт фонариком, схватит быстренько кусок страницы, сколько глаз зацепит, потом закроет глаза и повторяет про себя, переживает.

(5)Сегодня Игорь читал аж до часу. (6)Очень хорошая книжка попалась — Виктор Гюго, «Человек, который смеётся». (7)Он читал бы и дольше, да совсем села батарейка, и лампочка уже не горела, а тлела малиновой точкой. (8)Он со вздохом погасил фонарик, сунул книгу под подушку, вытянулся и стал думать. (9)В казарме было душно, пахло сапогами, солдатами. (10)Спасибо, койка у него верхнего яруса — досталась выгодная, недалеко от окна. (11)Из окна иногда веяло чистой прохладой и были видны на тёмном небе большие строгие звёзды. (12)Кругом беззаботно дышали его товарищи-солдаты. (13)А Тюменцев не спад. (14)Он думал о том, что вот уже двадцать второй год живёт на свете, а всё ещё ничего не сделал для человечества. (15) Вспомнил свою родину, рязанское село на берегу узкой речки; вербы, опустившие на воду длинные ветки, как распущенные волосы; вспомнил детское, прохладное, мятное северное лето и немного затосковал, так, самую малость. (16)Захотелось ему прозябнуть. (17)А здесь, за тридевять земель от родного села, неуютно как-то: земля раскалённая, словно каменная, так трещинами и расходится. (18)И трава — не трава, а метёлки какие-то, и то весной, а к июню всё выгорает. (19)Но всё-таки и здесь жить можно — работа не бей лежачего: вози себе начальство, ожидай его да читай книжки. (20)Книжек Тюменцев читал много и каждую, прочитав, заносил в список с краткими замечаниями, например: «Буза, время зря потратил», или: «Всё-таки, мне кажется, книга не до конца правдивая, в жизни так не бывает», или: «Хотел бы познакомиться с автором, наверно, незаурядный человек. (21)Но с образом Нюры не согласен».

(22)А ещё он думал о своём будущем. (23)Пока впереди было ещё два года с месяцем действительной. (24)На сверхсрочную он оставаться не собирался. (25)Кончит срок — и поедет он на север, туда, в прохладу.

(26)Думал он ещё и о том, как запишет в свою тетрадь отзыв о «Человеке, который смеётся». (27)Даже фразу придумал: «Исключительно правдивая, волнующая книга, хотя эпоха не совсем современна». (28)Хотелось ему ещё придумать фразу, в которой было бы слово «в разрезе», это слово он недавно слышал у одного очень культурного лектора и запомнил, чтобы употребить. (29)Но фразы такой у него не получилось, и он просто стал припоминать и соображать, как там, в книжке, всё это было. (30)Особенно его поразили компрачикосы, которые людей растили в каких-то особенных кувшинах, и человек вырастал уродом, по форме кувшин!. (31)Страшно, должно быть, в таком кувшине сидеть — вот растёшь-растёшь, не замечаешь и принимаешь форму. (32)Он подумал-подумал и ощутил эту форму на своих плечах. (ЗЗ)Врос в неё, вчувствовался. (34)Тюменцеву даже не по себе стало.

(По И. Грековой*)
*И. Грекова — литературный псевдоним Елены Сергеевны Вентцелъ (1907-2002),
происшедший от слова «игрек» — советский математик,
член Союза писателей, автор романов.
Фрагмент взят из сборника «На испытаниях».