ВПР10 2025 (р): вариант 4

(1)...Изогнулась берёза, тянется кверху, ослепляя своей белизной, а рядом белеют стволы её соседок; вдали золотится на солнце полоска зимнего леса, и надо всем этим миром расстилается огромное синее небо. (2)«В то необычайное утро, – рассказывал великий И. Э. Грабарь о создании «Февральской лазури», – природа праздновала какой-то небывалый праздник – праздник лазоревого неба, жемчужных берёз, коралловых веток и сапфировых теней на сиреневом снегу». (3)Художник стоял около дивного экземпляра берёзы, редкостного по ритмическому строению ветвей и, заглядевшись на неё, уронил палку, нагнулся, чтобы её поднять, а когда взглянул на верхушку берёзы снизу, с поверхности снега, то обомлел от открывшегося перед ним зрелища фантастической красоты: какие-то перезвоны и перекликания всех цветов радуги, объединённые голубой эмалью неба... (4)Позже Грабарь вспоминал, что, вернувшись в 1901 году в Россию, он был несказанно потрясён красотою русского пейзажа: нигде он не видел таких чудесных берёзовых рощ, таких «восхитительных вёсен, золотых осеней, сверкающих инеев».

(По И. Долгополову)

(1)Если бы из всех мелких рассказов многотомного собрания сочинений А. Чехова вдруг каким-нибудь чудом на московскую улицу хлынули все люди, изображённые там, все эти полицейские, акушерки, актёры, портные, арестанты, повара, богомолки, педагоги, помещики, архиереи, циркачи, чиновники всех рангов и ведомств, крестьяне северных и южных губерний, генералы, банщики, инженеры, конокрады, монастырские служки, купцы, певчие, солдаты, свахи, фортепьянные настройщики, пожарные, судебные следователи, дьяконы, профессора, пастухи, адвокаты, то произошла бы ужасная свалка, ибо столь густого многолюдства не могла бы вместить самая широкая площадь. (2)В его творчестве – многотысячная человеческая галерея: портреты, лица, характеры, судьбы. (3)Чехов сумел гениально очеловечить даже Каштанку, «помесь таксы с дворняжкой», и увековечить её. (4)Его персонажи с нами с самого детства, иные стали нарицательными, а их фразы – расхожими: Ванька Жуков, написавший горькое письмо «на деревню дедушке»; унтер Пришибеев; «злоумышленник», отвинчивавший гайки с рельсов для рыболовных грузил; «Анна на шее»…

(5)Не верится, что все эти толпы людей, кишащие в чеховских книгах, созданы одним человеком, что только два глаза, а не тысяча глаз с такой нечеловеческой зоркостью подсмотрели, запомнили и запечатлели навек всё это множество жестов, походок, улыбок, физиономий, одежд, поступков, характеров и что не тысяча сердец, а всего лишь одно вместило в себе боли и радости этой громады людей.

(6)И как весело Чехову было с людьми, которых он любил! (7)А полюбиться ему было нетрудно, так как, хотя он был беспощадно насмешлив и каждого, казалось бы, видел насквозь, он при первом знакомстве с человеком почти всегда относился к нему с полной доверчивостью, и так неистощима была его душевная щедрость, что многих людей он был готов наделять богатствами своей собственной личности. (8)И потому в его письмах мы так часто читаем: «славный малый», «душа-человек», «великолепный парень», «симпатичный малый и прекрасный талант», «милый человечина, тёплый», «семья великолепная, тёплая, и я к ней сильно привязался», «чудное, в высшей степени доброе и кроткое создание», «она так же хороша, как и её братья, которые положительно очаровали меня», «человечина хороший и не без таланта», «такая симпатичная женщина, каких мало»…

(9)Необыкновенно скорый на знакомства и дружбу, Чехов в первые же годы своей жизни в Москве перезнакомился буквально со всею Москвой, со всеми слоями московского общества, а заодно изучил и Бабкино, и Чикино, и Воскресенск, и Звенигород, и с гигантским аппетитом глотал все впечатления окружающей жизни.

(10)И поэтому в молодых его письмах мы постоянно читаем: «был сейчас на скачках…», «хожу в гости к монахам…», «уеду на стеклянный завод…», «буду всё лето кружиться по Украине и на манер Ноздрёва ездить по ярмаркам…», «пел с двумя оперными басами…», «бываю в камере мирового судьи…», «видел, как в битком набитой бильярдной два жулика отлично играли в бильярд…»…

(11)Без этой его феноменальной общительности, без этой постоянной охоты общаться с любым человеком, без этого жгучего его интереса к биографиям, нравам, разговорам, профессиям сотен и тысяч людей он, конечно, никогда не создал бы той грандиозной энциклопедии русского быта восьмидесятых и девяностых годов, которая называется рассказами Чехова.

(По К. Чуковскому)