ОГЭ 2020: задание 6 (тест 1)

(1)На маленькой пристани уже набился народ.

- (2)Матвей Капитоныч, поторопись! - закричал кто-то из ожидающих. (3)Гребец ничего не ответил. (4)Подводя лодку к мосткам, он чуть-чуть повернул голову, и тут я увидел его лицо. (5)Это был мальчик лет одиннадцати-двенадцати, а может быть, и моложе. (6)Лицо у него было худенькое, серьёзное, строгое, тёмное от загара, только бровки были смешные, детские, совершенно выцветшие, белые, да из-под широкого козырька огромной боцманской фуражки падали на запотевший лоб такие же соломенные, давно не стриженные волосы.

-(7)Матвей Капитоныч, здравствуй!

- (8)Отойдите, не мешайте! - вместо ответа закричал он каким-то хриплым простуженным баском, и в эту минуту лодка ударилась о стенку причала. (9)Началась выгрузка пассажиров и посадка новых. (10)Маленький перевозчик выглядел очень усталым, с лица его катил пот, но он очень спокойно, без всякого раздражения, сурово и повелительно распоряжался посадкой.

- (11)Эй! - покрикивал он. - (12)Садись с левого борта. (13)А ты, с котелком, - туда… (14)Тихо… (15)Без паники.

(16)Не успел наш ялик отойти и на сотню метров от берега, случилось то, чего, казалось бы, уж никак нельзя было ожидать в этот солнечный, безмятежно спокойный летний день. (17)Послышался звук, похожий на отдалённый гром. (18)Лёгким гулом он прошёл по реке. (19)И тотчас же в каждом из нас что-то ёкнуло и привычно насторожилось. (20)В эту минуту второй, более сильный удар размашистым отзвуком прокатился по реке.

- (21)Мотенька, что это?

- (22)Ну что! - сказал он, не поворачивая головы. - (23)Ничего особенного. (24)Зенитки.

(25)Тут будто кувалдой ударило меня по барабанным перепонкам, я невольно зажмурился, услышал, как закричали женщины, и изо всех сил вцепился в холодный влажный борт лодки, чтобы не полететь в воду. (26)Ничего не скажу - было страшно. (27)Особенно, когда в воду спереди и сзади, справа и слева от шлюпки начали падать осколки. (28)Передо мной сидел мальчик. (29)Ни на один миг он не оставил вёсел. (30)Так же уверенно и легко вёл он своё маленькое судно, и на лице его я не мог прочесть ни страха, ни волнения. «(31)Неужели он не боится? - подумал я. - (32)Неужто не хочется ему бросить вёсла, зажмуриться, спрятаться под скамейку?.. (33)А впрочем, он ещё маленький, - подумалось мне. - (34)Не понимает, что такое смерть».

(35)Дела, которые привели меня на Каменный остров, отняли у меня часа полтора-два. (36)В ожидании машины я беседовал с командиром батареи и между прочим рассказал о том, как наш ялик попал в осколочный дождь. (37)Командир батареи почему-то вдруг очень смутился и даже покраснел.

- (38)Да, да… - сказал он, вытирая платком лицо. - (39)К сожалению, наши снаряды летают не только вверх, но и вниз. (40)Но что же поделаешь! (41)Ведь бывают жертвы, свои люди гибнут. (42)Вот как раз недели три тому назад тут перевозчика осколком убило.

- (43)Как перевозчика? - сказал я. - (44)Где? (45)Какого?

- (46)Да вот тут как раз, на Неве, где вы переезжали. (47)Хороший человек был. (48)Сорок два года работал на перевозе.

- (49)А сейчас там какой-то мальчик, - сказал я.

- (50)Матвей Капитоныч! (51)Это сынишка перевозчика, который погиб. (52)Я отчётливо представил во всех подробностях, как это случилось.

(По Л. Пантелееву*)
* Леонид Пантелеев (1908-1987) -
русский советский писатель, журналист.

(1)Тамара Ивановна, наш классный руководитель, объявила: в последний учебный день четверти уроков не будет, класс соберётся на чаепитие и каждый расскажет о таланте одного из одноклассников. (2)Предполагалось, что это поможет нам лучше узнать друг друга и с хорошим настроением уйти на зимние каникулы. (З)Было решено разбиться на пары по принципу соседства по партам. (4)Без партнёра по заданию остался один Вовка Жуков, в одиночестве занимавший последнюю парту третьего ряда: он плохо учился, заикался и, наверное, поэтому держался особняком. (5)Ни в нашем классе, ни вне его у Жука, похоже, не было друзей, а нас, честно говоря, не заботило его одиночество: подумаешь, в каждом классе есть такой странный тихоня-троечник.

– (6)Ну а тебе, Вова, — задумавшись на секунду, пожала плечами учительница, — даже не знаю, что и делать. (7)Расскажешь нам о каком-нибудь человеке, чьим талантом ты восхищаешься.

– (8)Жук?! (9)Восхищается?! (10)Да он и слова-то такого не знает! — усмехнулся Макс Смирнов, капитан школьной баскетбольной команды. – (11)Он может только на нашу Лебедеву глазеть, не отрываясь, да, Катька?

(12)Вовка залился краской и почему-то с ужасом посмотрел на Катю: наверное, до этого момента он не понимал, что все в классе давно заметили, что первую красавицу параллели Лебедеву он выбрал предметом своего безмолвного обожания. (13)Он вызывался внеочередным добровольцем на дежурства по классу, когда подходила её очередь, ему же приписывалось авторство подкинутого однажды Кате в пенал двустишия, написанного простым карандашом на обрывке тетрадного лис­та: «Мне светло и хорошо, Что на свете ты живёшь».

– (14)Ему же светло и хорошо от тебя становится, — не унимался Смирнов, — про тебя и напишет! (15)В стихах!

– (16)Да больно нужны мне его стихи, — скривилась Лебедева, — тоже мне, талант нашёлся!

– (17)Ну, раз талант, может, про него ты и поведаешь народу?

– (18)Только для этого Жуку придётся тебе про себя рассказать, а у него это не очень хорошо получается, п-п-правда, Ж-ж-жук?

(19)Вовка сдёрнул со спинки стула портфель и выбежал из класса, оглушительно хлопнув дверью.

– (20)Псих, — бросила ему вслед Лебедева.

(21)Никто из нас не сомневался — несмотря на издёвки Смирнова, Жук свой рассказ посвятит ей. (22)И дело было не только в Катиной красоте. (23)Она действительно была талантлива: прекрасно пела, рисовала, хорошо училась.

(24)А ещё Катя вышивала живописные букеты, которые дарила в рамках учителям и избранным подругам, предварительно подписывая с обратной стороны: Е.Н. Лебедева.

(25)Она хвасталась, что дома у неё целая коллекция: «мой восхитительный сад» — так она называла её, и один папин коллега даже обещал организовать выставку её работ.

(26)Однажды она принесла несколько из них в класс, восхищалась: «Кажется, что они живые, правда? (27)Только жаль, что они не пахнут!»

(28)В такой рекламе, впрочем, Катина вышивка не нуждалась: её сад был действительно прекрасным.

(29)Поэтому в день чаепития Катя справедливо ждала два рассказа, посвященных себе.

(30)3а партами, сдвинутыми в общий стол нашими талантливыми спортивными ребятами, уже собрался весь класс. (31)Вовка опаздывал, и было принято решение начать без него. (32)Мы выступали по очереди и уплетали выпечку, принесённую нашими талантливыми хозяйственными девочками. (33)За хвалебными речами мы не сразу заметили, как в класс вошла Вовкина мать. (34)Она дождалась, пока мы обратим на неё внимание, и сказала учительнице: «Вова слёг с гриппом и не смог прийти. (35)Он просил передать вам сочинение».

– (36)Оо-о, здорово! (37)Читайте, читайте! — закричал Смирнов. —(38)Ода Лебедевой, часть вторая!

(39)Мы повернулись к учительнице, стоявшей у дверей. (40)Повернулись все, кроме Кати. (41)Она выглядела скучающей: класс уже удостоился чести увидеть её новую вышивку, иллюстрирующую рассказ подруги о таланте красавицы.

(42)Тамара Ивановна раскрыла тетрадь и начала читать: «Талант — это дар, который выделяет человека из остальных. (43)У меня нет таланта, и я ничем не выделяюсь. (44)Я иногда думаю: зачем я прожил вот этот день, если я ничего не умею создавать или изобретать? (45)Но я знаю одного человека, у которого, как мне кажется, есть настоящий талант. (46)Благодаря ей, я понял, что в нём главное — не только красота, которой можно любоваться. (47)Каждый день я прихожу в школу и я вижу, как замечателен её талант. (48)И особенно прекрасны её цветы...»

– (49)Ну то-о-очно, про меня! — с притворным недовольством протянула Катя.

(50)«Цветы, — продолжала читать Тамара Ивановна, — которые она посадила в горшках на подоконниках. (51)Самым талантливым человеком я считаю нашу школьную уборщицу Веру Павловну. (52)Она самая добрая в нашей школе, а настоящий талант без доброты — это как мёртвые цветы, которые даже не пахнут».

(53)Гробовую тишину, воцарившуюся в классе, нарушила учительница:

– (54)Молодец, Жуков! (55)Какой же ты, оказывается, молодец!

(По О. Павловой*)
* Ольга Павлова — современный блогер.

(1)Осень выдалась долгая, тёплая. (2)Птичий перелёт затянулся. (3)Да что о птице говорить, если бабка Катерина, иссохшая, горбатенькая от возраста, но ещё проворная старушка, никак не могла собраться в отъезд. (4)Тяжело старому человеку зимовать — вот и решила ехать на зиму к своим. (5)Но с хутором, с гнездом насиженным нелегко расставаться. (6)Куда девать малую живность: Тузика, кошку да кур? (7)И о хате душа болит.

(8)— Кидаю умом, не накину...— жаловалась она соседке. (9)— Ехать, не ехать?.. (10)А может, так и будет тепло стоять? (11)А тут ещё телефон привезли на подмогу — «мобилу». (12)Долго объясняли про кнопки: какие нужно нажимать, а какие нельзя трогать. (13)Обычно звонила дочь из города, по утрам. (14)Запоёт весёлая музыка, вспыхнет в коробочке свет.

(15)— Мама, здравствуй! (16)Ты в порядке? (17)Молодец. (18)Вопросы есть? (19)Вот и хорошо. (20)Целую. (21)Будь-будь. (22)Не успеешь опомниться, а уже свет потух, коробочка смолкла. (23)А тут, то есть в жизни хуторской, стариковской, было много всего, о чём рассказать хотелось.

(24)— Мама, слышишь меня?

(25)— Слыщу!.. (26)Это ты, доча? (27)А голос будто не твой.  (28)Ты не хвораешь? (29)Гляди одевайся теплей. (ЗО)Здоровье береги.

(31)— Мама,— донеслось из телефона строгое. (32)— Говори по делу. (33)Мы же объясняли: тариф.

(34)— Прости Христа ради,— опомнилась старая женщина. (35)Её ведь предупреждали, когда телефон привезли, что он дорогой и нужно говорить короче — о самом главном.

(36)Но что в жизни главное? (37)Особенно у старых людей. (38)Прошёл ещё один день. (39)А утром слегка подморозило. (40)Деревья, кусты и сухие травы стояли в лёгком белом пушистом инее. (41) Старая Катерина вышла во двор, глядя вокруг, на эту красоту, радуясь, а надо бы вниз, под ноги глядеть. (42) Шла-шла, запнулась, упала, больно ударившись о корневище груши.

(43)Неловко начался день, да так и не пошёл на лад. (44)Как всегда поутру, засветил и запел телефон мобильный.

(45) — Здравствуй, моя доча, здравствуй. (46)Одно лишь звание, что жива. (47)Я нынче так ударилась, — пожаловалась она, — не то нога подвернулась, а может, скользко. (48)Где, где. (49)Во дворе. (50)Воротца пошла отворять, с ночи. (51 )А тама, возля ворот, там грушина-черномяска. (52)Ты её любишь. (53)Она сладимая. (54)Я из неё вам компот варю. (55)Иначе бы я её давно ликвидировала. (56)Возля этой грушины...

(57) — Мама, — раздался в телефоне далёкий голос, — конкретней говори, что случилось, а не про сладимую грушину. (58)— Мама, говори, пожалуйста, конкретней. (59)0 себе, а не о груше. (60)Не забывай, что это мобильник, тариф. (61)Что болит? (62)Ничего не сломала?

(63)— Вроде бы не сломала,— всё поняла старая женщина. (64)— Приложила капустный лист.

(65)На том и закончился с дочерью разговор. (66)Остальное самой пришлось досказывать. (67)И от мыслей разных старая женщина даже всплакнула, ругая себя: «Чего ревёшь?..» (68)Но плакалось. (69)И от слёз вроде бы стало легче.

(70)А в обеденный неурочный час, совсем неожиданно, заиграла музыка и засветился мобильный телефон. (71)Старая женщина испугалась: — Доча, доча, чего случилось? (72)Не заболел кто? (73)Ты на меня, доча, не держи обиду. (74)Я знаю, что дорогой телефон, деньги большие. (75)Но я ведь и вправду чуть не убилась.

(76)Издалека, через многие километры, донёсся голос дочери:

— Говори, мама, говори.

(77)— Вот я и гутарю. (78)Я бы эту грушину навовсе ликвидировала, но ты её любишь. (79)3апарить её и сушить, как бывалоча... (80)Опять я не то плету... (81)Прости, моя доча. (82)Ты слышишь меня?..

(83)В далёком городе дочь её слышала и даже видела, прикрыв глаза, старую мать свою: маленькую, согбенную, в белом платочке. (84)Увидела, но почувствовала вдруг как всё это зыбко и ненадёжно: телефонная связь, видение.

(85)— Говори, мама,— просила она и боялась лишь одного: вдруг оборвётся и, может быть, навсегда этот голос и эта жизнь. — (86)Говори, мама, говори.

(По Б. Екимову*)
* Борис Петрович Екимов (род. в 1938 г.) — русский прозаик и публицист,
лауреат Государственной премии РФ (1998),
лауреат премии Александра Солженицына (2008).
Фрагмент взят из рассказа «Говори, мама, говори».

(1)— Бим! Бим! — закричал Толик и открыл дверь. (2)— Бим, милый Бим, Бимка! — (3)И обнял его.

(4)Бим лизал руки мальчика, курточку, домашние тапки и непрерывно смотрел ему в глаза. (5)Сколько было надежды, веры и любви во взоре собаки, перенёсшей столько испытаний!

(6)— Мама, мама, ты посмотри, какие у него глаза! (7)Человеческие! (8)Бимка, умный Бимка, нашёл сам. (9)Мама, сам нашёл меня...

(10)Но мама не проронила ни слова, пока друзья радовались встрече. (11)Когда же восторги улеглись, она сказала:
— Сейчас же прогони.

(12)— Не надо, мама, пожалуйста! — и заплакал. (13)Прозвенел музыкальный звонок. (14)Вошёл человек. (15)Он добрым, но усталым голосом спросил:

— Что у вас тут за крик? (16)Ты плачешь, Толик? — (17)Он снял пальто, разулся, надел тапки и, подойдя к мальчику с собакой, сказал: — Ну, что ты, дурачок? — и погладил Толика по голове, потрепал за ушко и Бима: — Ишь ты, собачка. (18)Смотри-ка, какая собачка...

(19)— Папа... Папа, он — хороший, Бим. (20)Не надо. (21)Мама теперь уже закричала:

— Вот так всегда! (22)Я одно говорю ему, а ты — другое; воспитание, называется! (23)Изуродуешь ребёнка! — (24)Она перешла на «вы»: — Будете локти кусать, Семён Петрович, да поздно.

(25)— Подожди, подожди, не кричи, спокойно,— и увёл её в дальнюю комнату, где она кричала ещё больше, а он её уговаривал.

(26)— Эх, мать, мать! — вздохнул Семён Петрович. (27)— Ни капли ты не представляешь, что такое тактика.

(28)— Провалитесь вы со своей тактикой, Семён Петрович!

(29)— Ну вот, опять за своё... (30)Надо же сделать с умом: и Толика не травмировать, и пса уволить.

(31)...Глубокой ночью Бим услышал шаги. (32)Он открыл глаза, не поднимая головы, и смотрел. (33)Папа тихонько подошёл к телефону, постоял, прислушался, потом взял трубку и полушёпотом сказал всего два слова:
— Машину, сейчас...

(34)Беспокойство окончательно овладело Бимом, когда подъехали к лесу и остановились. (35)Семён Петрович повёл Бима на верёвке в глубь леса, захватив с собой ружьё. (36) Шли вниз, в яр, освещая просеку фонариком; дорожка упёрлась в небольшую полянку, окружённую огромными дубами. (37)Тут Семён Петрович привязал Бима к дереву за верёвку, развернул узелок, вынул из него миску с мясом и поставил перед Бимом, не произнося ни единого слова. (38)И пошёл обратно.

(39)...А что же Толик? (40)Как он там, после того как проснулся утром?

(41)Он, ещё не одевшись, в нижнем бельишке, побежал к Биму и вдруг закричал:
— Мама, где Би-им?!

(42)Мама успокоила:
— Бим захотел в туалет, папа выпустил его, а он не вернулся. (43)Убежал. (44)Папа его звал, звал, а он убежал.

(45)— Папа! — заплакал Толик. (46)— Неправда, неправда, неправда? — (47)Он упал на кроватку, мальчик в нижнем бельишке, и кричал с укором, с мольбой, с надеждой на то, что это не так: — Неправда, неправда, неправда!

(48)Теперь стал утешать Семён Петрович:
— Придёт он, придёт... (49)А не придёт, так сами разыщем и возьмём его к себе. (50)Обязательно возьмём. (51) Найдём — собака не иголка.

(52)Толик перестал плакать и смотрел в одну точку. (53)Потом он глянул на родителей, вытирая слезы, и сказал твёрдо:
— Всё равно найду.

(54)...В тот вечер Семён Петрович уже не был спокойным и уверенным: сын подрастал и шёл мимо отца, а он, родной отец, не заметил этого в текучке. (55)Семён Петрович думал. (56)Он подошёл к жене, сел около нее и спросил тихо, примирительно и для неё неожиданно:
— А может быть, купим Толику хорошую собачку?..

(57)— Ох, не знаю, Семён, не знаю. (58)Давай купим, что ли.

(59)Конечно, Семён Петрович не учёл маленького обстоятельства, что дружба и доверие не покупаются и не продаются. (60)Не знал он и того, что Бима ему не найти, если бы он и захотел. (61)Но Бим, наш добрый Бим оставил след и в душе папы Толика. (62)Может быть, это был укор совести. (63)От неё никогда и никому не уйти, если она не похожа на идеальную прямую хворостину: такую можно согнуть в дугу и, отпустивши по желанию, выпрямить, как вам угодно. (64)Но Бим тревожил Семёна Петровича и ночью.

(По Г. Троепольскому*)
*Гавриил Николаевич Троепольский (1905—1995) — русский советский писатель,
драматург и сценарист.
Фрагмент взят из повести «Белый Бим, Черное ухо».