ОГЭ 2020: задание 8 (тест 2)

(1)Самые мучительные минуты обжигающей боли я переживал на уроках истории в 9 классе. (2)Моё состояние было похоже на состояние человека, который идёт по минному полю, уже устал бояться и ждёт, когда его разорвёт на мелкие кусочки. (3)Напротив меня, на соседнем ряду, сидит Гриня Долматов и, не обращая внимания на учительницу, тычет пальцем в телефон, громко фыркает, толкает Гошу Старостина. (4)Они начинают смеяться заливисто, неудержимо. (5)На них смотрит весь класс, и все, заражённые этим неистовым смехом, против воли начинают смеяться за компанию. (6)Не смеются только двое: я и учительница. (7)Надежда Ивановна. (8)Моя мама.

(9)Уроки истории были моим кошмаром, неотвязным, колючим, доводящим меня до острой боли в груди, боли такой мучительной, что я боялся, что однажды у меня сердце взорвётся, как граната... (10)Можно было отвести Гриню за угол школы и с ним поговорить. (11)В своём воображении я много раз сбивал его с ног ударом кулака и безжалостно месил упавшее в траву тело. (12)Но в реальности такой способ ничего не решал. (13)Во-первых, Гриня был гораздо сильнее меня. (14)Во-вторых, даже если бы у меня хватило смелости и силы его избить, то я оказывался бы в ложном положении. (15)Это для меня Надежда Ивановна — мама, для других она — обычная училка. (16)Вступиться за учительницу — значит выйти из рядов ученического братства. (17)Хотя я понимал, что эти мысли про «ученическое братство» скорее всего порождение умствующей слабости и что по-настоящему любящий сын меньше всего должен думать о том, как на его поступок будут смотреть окружающие, но я не мог найти в себе силы, чтобы сделать хоть что-то. (18)Просто сидел каждый урок на истории, и меня, будто ядовитые иглы, кололи возня, шутки и хохот с парты напротив.

(19)Стычка случилась неожиданно. (20)На перемене Гриня простонал: «Как меня задолбала эта история...»

— (21)А ты меня задолбал, дебил! — вскрикнул я. (22)Наступила гробовая тишина. (23)Все недоумённо смотрели на меня, как на безумца. (24)Гриня метнулся ко мне и, бледнея от ярости, тихо спросил:

— (25)Тебе морду набить, урод?

— (26)Набей, — кивнул я. — (27)Набей, как хочешь и сколько хочешь... (28)Только одно условие: ты должен дать слово, что на уроках моей мамы ты будешь молчать, как могильный камень. (29)Ни звука! (30)Итак, вот моё лицо, вот твой кулак... (31)И твоё слово! (32)При всех!

(33)Гриня, клокоча от ненависти, тупо смотрел на меня, потом оглядел ребят. (34)Все загадочно молчали, как будто знали ответ, но, соблюдая неписаные правила, не смели подсказывать.

— (35)Я тебя без всякого слова размотаю... (36)Олень!

— (37)Гриня, я всё понял. (38)Я сказал при всех, что я готов. (39)Делай! (40)Всё, что угодно! (41)Только гляди, парень, каждый держит слово. (42)Ну...

(43)Он ударил меня по лицу, тяжёлый кулак рассёк губу, потекла кровь. (44)Все, кто стоял, колыхнулись, как будто попытались увернуться от удара.

— (45)Ещё? — взревел Гриня.

— (46)Я же сказал: сколько хочешь...

(47)Ладонью я вытер кровь с лица. (48)Гриня, ухмыльнувшись, посмотрел на одноклассников, словно предлагая им решить мою судьбу. (49)Они хмуро смотрели на него. (50)Кровь большими каплями со стуком падала на пол.

— (51)Ты точно, Гриня, дебил! — сказал Толик Иванов, и все пошли на урок.

— (52)Никаких телефонов. (53)Как могильный камень... — глухо приказал я.

— (54)Пошёл ты...

(55)Мама рассказывала новый материал, и весь класс, затаив дыхание, слушал её. (56)Гриня, насупившись, низко опустил голову и тупо глядел на пальцы. (57)Я рукой прикрывал разбитую губу и смотрел на маму. (58)Минное поле в моей душе покрывалось яркими солнышками весенних одуванчиков...

(По В. Захарову*)
* Виктор Захаров — современный писатель, публицист.

(1)Светку Сергееву мы не любили за то, что она рыжая, что голос у неё ужасно пронзительный. (2)Жила Светка с матерью и двумя сестрёнками. (3)Одевались они понятно как — ведь едва концы с концами сводили. (4)Но наши девчонки трудности Рыжухи во внимание не принимали и презирали её ещё и за единственные потёртые джинсы.

(5)Очень любили мы походы на озеро. (6)Все дни напролёт мы с Женькой рыбачили, а вечером нам половить не удавалось из-за Рыжухи.

(7)Вечером возьмёт Светка лодку, выгребет на середину озера и начинает выть.

(8)Вернее, она пела, но мы это пением не называли. (9)Высокий голос Рыжухи раздавался далеко по озеру, и клевать у нас переставало...

(10)Выла Рыжуха час-полтора.

— (11)Дура рыжая, — кривила губы рассерженная Маринка Быкова. — (12)И чего она с нами прётся? (13)Выла бы себе дома.

(14)А голос Рыжухи всё раздавался, и, казалось, было в нём что-то родственное с начинающей расти травой, лёгкими перистыми облаками, тёплым туманным воздухом...

(15)В день последнего экзамена Нинка Пчёлкина устроила запись желающих в очередной поход.

(16)Женька подвалил к Рыжухе и сказал:

— (17)Рыжуха, сделай доброе дело, а? (18)Не езди с нами в поход!

— (19)Я с вами поеду, — высоким дрожащим голосом сказала Рыжуха, — а буду отдельно.

(20)Опять отдельно от всех будет на озере выть! (21)Женька отошёл от Рыжей и прошептал мне:

— (22)В этот поход я Рыжую не пущу, или я буду не я.

(23)Он торжествующе посмотрел на Светку, словно уже добился своего...

(24)Мы устроились на палубе теплохода. (25)Рыжуха сидит на краю скамейки, рядом с ней — пустое пространство.

(26)За минуту до того, как отчалить, к Рыжухе подходит Женька.

— (27)Это твоя сумка? — спрашивает Женька и кивает на допотопную сумку.

— (28)Моя, — отвечает Светка.

— (29)Алле хоп! — восклицает Женька, хватая сумку, и бежит с ней по палубе, и мы слышим, как он кричит уже с причала:

— (30)Эй, Рыжая! (31)Вон где твоя сумочка!

(32)Женька ставит сумку на пол и мчится обратно. (33)Рыжуха сидела-сидела, потерянно глядя в пол, потом как вскочит — и к выходу. (34)Еле успела на берег, теплоход сразу же отчалил.

(35)Женька Светке рукой машет и орёт:

— (36)До свиданья, Рыжая! (37)Нельзя тебе на озеро, ты рыбу распугиваешь!

(38)А девчонки давай Женьку хвалить, что он так ловко с Рыжухой устроил.

(39)Чего девчонки радовались, я, честно говоря, не понял. (40)Ведь вместе со всеми Рыжуха и не бывала — недаром её ни на одной фотографии нет. (41)Бродила одна по лугам, одна у костра сидела, когда все уже по палаткам расходились, ела то, что с собой из дома брала. (42)В начале похода она свои припасы на общий стол выкладывала, но её хлеб с маргарином и яйца Маринка Быкова брезгливо в сторону отодвигала.

(43)Теплоход ещё толком не отошёл от города, а мы о Рыжухе уже забыли...

(44)В десятый класс Рыжая не пошла. (45)Классная сказала, что она поступила в музыкальное училище.

(46)А ещё через пять лет я начал учиться в одном из петербургских вузов и познакомился с девушкой, которая повела меня в Мариинку на оперу.

(47)В первые минуты спектакля на сцене появилась роскошная золотоволосая красавица с белейшей кожей. (48)Когда же она запела высоким, удивительно знакомым голосом, меня мгновенно бросило в пот.

— (49)Рыжуха! — ахнул я. — (50)Мы с ней в одном классе учились!

— (51)Что ты говоришь?! (52)Это наша восходящая звезда!

— (53)Как её звать? — ещё на что-то надеясь, спросил я.

— (54)Светлана Сергеева.

(55)Весь спектакль я просидел, не шелохнувшись, не понимая, чего больше было в моём сердце — восторга или стыда. (56)После спектакля Наташа предложила:

— (57)Может, пойдёшь за кулисы? (58)Ей приятно будет увидеть своего одноклассника.

— (59)Нет, давай в другой раз, — скромно ответил я.

(60)Мне меньше всего хотелось встречаться с Рыжухой с глазу на глаз.

(61)По дороге довольно вяло я рассказывал Наташе о Светке, о том, как пела она на озере. (62)Теперь я не говорил, что она «выла». (63)Мой авторитет в глазах знакомой значительно вырос.

— (64)Надо же! — удивлялась Наташа. — (65)С Сергеевой в одном классе учился!

(66)Я плохо её слушал: я думал о том, что не Светка рыжая. (67)Светка оказалась золотой. (68)А рыжие мы. (69)Весь класс рыжий.

(По Е. Габовой*)
* Елена Габова — современный писатель.

(1)Возвращался я как-то из тайги домой, да припозднился. (2)А всё ж таки хотелось мне до ночи к себе домой добраться, в рыбачий посёлок, пока совсем не стемнело. (3)Вышел я по течению ручья на берег моря. (4)Ветер вовсю разошёлся. (5)В лесу-то он по вершинам гуляет, а на море сильную волну развёл.

(6)Мне ещё по пути домой нужно было бухту обогнуть.

(7)Только я из глубины бухты обратно в сторону открытого моря повернул, вижу: не пройти.

(8)Сильный накат идёт, волны песчаную полосу уже захлёстывают своими вспененными гребнями, запросто могут с ног сбить и утащить в море...

(9)Одна дорога остаётся: вверх, на крутую скалу. (10)И вода подгоняет — уже к сапогам подбирается, скоро голенища захлестнёт.

(11)Начал я вверх карабкаться. (12)А с тяжёлым рюкзаком да ещё с ружьём по скалам лазить не больно-то удобно. (13)Да и смеркаться стало раньше обычного. (14)Тучи небо плотно обложили, чувствую я, что стемнеет скоро. (15)Надо на ночлег устраиваться загодя, а то в темноте и голову сломать недолго.

(16)Ещё немного вверх залез, остановился отдышаться. (17)Вижу: площадка на скале небольшая.

(18)Да мне одному много ли надо?

(19)Зато площадка удобная: скала над ней козырьком нависает, дождь не страшен и от ветра укрытие.

(20)А внизу береговую полосу совсем приливом скрыло. (21)Ну, устроился я. (22)Ружьё к каменной стенке прислонил, лапничку нало­мал, постель себе приготовил...

(23)«Переночую тут спокойно, — размышляю про себя, — а завтра по заре и двину дальше».

(24)Вдруг я слышу: кто-то ко мне на площадку карабкается, приближается. (25)Камни из-под него сыплются, стучат по скале, и кусты, как живые, шевелятся. (26)Кто же это такой от прилива спасается?! (27)Смотрю: над площадкой медвежья голова приподнимается! (28)Уставились мы друг на друга, и на какое-то мгновение оба от неожиданности застыли. (29)Не знаю, о чём медведь успел подумать, а я-то думаю: «Ну всё... (30)Сейчас он меня укусит или лапой как огребёт, я и кувырк со скалы в воду... (31)Плохо дело...» (32)Похолодел весь и про ружьё забыл...

(33)А снизу вдруг волна ка-а-ак ударит! (34)И такая в ней силища многотонная — аж скала дрогнула и брызги вверх полетели. (35)Нас обоих, словно из пожарного шланга, обдало. (36)Медведь пискнул и бросился прямо ко мне в руки!

(37)Вот уж и верно — у страха глаза велики!

(38)Никакой это и не медведь оказался, а маленький годовалый медвежонок. (39)Должно быть, от матери отстал, заигрался на берегу — его водой прихватило и напугало до смерти. (40)Он ко мне прижался, как ребёнок, голову прячет и только дрожит от страха — мелко­мелко, всей своей шкуркой...

(41)Я погладил его осторожно: вдруг цапнет?

(42)Нет, вижу, ничего, терпит.

(43)А волна опять как даст! (44)Накрыл я медвежонка своей курткой брезентовой, сам возле него угрелся, да так мы с ним — не поверите! — и задремали под вой ветра и грохот прибоя. (45)Только от каждого удара волны медвежонок во сне вздрагивал. (46)Дышал он ровно и так доверчиво ко мне прижимался...

(47)Вот, думаю, какая невиданная история.

(48)Это же не в цирке, где дрессированные медведи за кусочек сахара всякие придуманные штуки увлечённо вытворяют. (49)Это же дикий зверь! (50)А беда припёрла — и к человеку сунулся. (51)Доверяет...

(52)Всегда бы так! (53)Мирно...

(По Л. Куклину*)
* Лев Валерианович Куклин (1931—2004 гг.) —
современный писатель, поэт, драматург.

(1)Всю жизнь жду одного письма. (2)Если бы я сама его писала, то, наверно, составила бы в таких выражениях:«Уважаемая Фаина Андреевна!

(3)То, чему вы учите в своём детском доме, видимо, прекрасно будет вписываться в будущие времена. (4)Но пока, если судить  по результатам, с благодушием и благоглупостями, которые вы нам внушили, мы чувствуем себя донкихотами, отправляющимися на современную войну.

(5)Отношения между людьми строятся на основах взаимовыгоды. (6)3а «спасибо» сегодня никто ничего не делает. (7)С нашей наивностью мы выглядим беспомощными белыми воронами среди ястребов, которые обладают крепкой хваткой и деловым коварством, не обращают внимания на сантименты и все наши «детские» принципы и устои, не задумываясь, отодвигают в сторону небрежным движением руки. (8)Они умеют строить отношения, находить нужных людей, не говорить лишнего. (9)Таким достаётся всё.

(10)Ну а мы, нахватав шишек и зализывая раны, утешаемся только тем, что не в деньгах счастье. (11)Нас обошли, объегорили, затёрли» подвели под монастырь, зато мы добрые, мягкие и честные...

(12)С волками жить — по-волчьи выть. (13)Пусть хоть те, кто пойдёт по нашим стопам, не обманываются на этот счёт, поумерят свой идеализм и взамен приобретут хоть немного настоящего умения жить.

(14)Извините за откровенность. (15)Ваш воспитанник...»

(16)Я не получила ни одного такого письма, хотя житейские основания для его написания, действительно, были и есть у наших ребят. (17)И я от всего сердца благодарю их всех за то, что ни словом, ни намёком никто из них не попрекнул нас в том, что мы учили их «не тому добру». (18)Это один из главных итогов моей жизни, которым я горжусь. (19)Говорю об этом, не стыдясь высоких слов.

(20)Писем нет, но проблема остаётся. (21)Когда человек в погоне за скорой выгодой, за мишурой соблазнов преступает некоторую грань, обидно бывает за него и за себя, но тут хоть ясно: сам виноват, не устоял... (22)И мы, конечно, виноваты — недоучили, недовоспитали...

(23)Но когда наказываются хорошие качества, это, пожалуй, ещё горше. (24)Ведь в нас живёт надежда, что наши воспитанники будут счастливы. (25)Мы верим, что их трудолюбие будет замечено, доброта и отзывчивость отзовутся эхом в другом сердце и два сердца забьются в унисон.

(По Ф. Соколовой*)
*Фаина Андреевна Соколова — заслуженный учитель школы РСФСР,
бывший директор Яснополянского детского дома,
лауреат премии Ленинского комсомола.

БАМБУС

(1)Хмурым утром в дверях школы появился незнакомец странного вида. (2)Невысокого роста, большеголовый. (3)В чёрных спутанных волосах тусклым солнышком проглядывала лысина. (4)Усы не росли, а беспорядочно лезли из кожи вон, и в них торчала погасшая трубка. (5)Тёмные глаза навыкате сверкали запоздалым озорством. (6)Если бы ему на плечи накинули расшитый серебром гусарский Ментик*, на голову водрузили кивер** и к портупее пристегнули саблю, он превратился бы в Дениса Давыдова. (7)Даже полосатый пиджак, застёгнутый на все пуговицы, и потёртые брюки, заправленные в высокие сапоги, не могли уменьшить удивительного сходства незнакомца с гусарским поэтом.

(8)Он взбежал по лестнице, цокая, как шпорами, подковками сапог, распахнул дверь канцелярии, и в комнате резко запахло табаком.

(9)— Мне нужен директор!

(10)Секретарша — плосколицая, с нарисованными бровями — перестала печатать на машинке.

(11)— Как о вас сказать?

(12)— Пришёл Бамбус!

(13)Странное имя прозвучало как удар барабана. (14)Нарисованные брови болезненно надломились.

(15)А незнакомец уже стоял в дверях, глубоко запустив руки в карманы пиджака и разглядывая директора выпуклыми глазами.

(16) И хотя директор был на голову выше пришельца и шире его в плечах, возбуждение нечаянной встречи как бы уравняло их.

(17)— А мы давно тебя числим пропавшим без вести. (18)Где ты бродяжничаешь? (19)Кем работаешь?

(20)— Предсказателем: предсказываю землетрясения, — отрубил Бамбус и принялся раскуривать трубочку. (21)— А живу я на Краю Света.

(22)Тем временем в директорском кабинете было уже много сказано и много вспомянуто. (23)А Бамбус, пуская клубы дыма, сновал из угла в угол, как маневровый паровозик.

(24)В этот же день дежурный по штабу артиллерийского училища докладывал майору Коржикову, что у аппарата его ждёт какой-то Бамбус, вероятно из цирка, и что он, шутник, непочтительно величает товарища майора «Коржиком».

(25)Ещё Бамбус звонил в детский сад, на швейную фабрику, в порт. (26)И всюду короткое духовое слово «Бамбус» звучало как пароль, открывающий доступ в далёкий пятый класс «Б», куда без этого пароля никого не пускали...

(27)И каждый раз предсказатель землетрясений спрашивал:

— Не помнишь, у нас была учительница... певица Тра-ля-ля? (28)Никто не встречал её. (29)Никто не знал, где она живёт и жива ли она вообще. (30)Но Бамбус нашёл всё-таки учительницу в Музее музыкальных инструментов, где она работала смотрительницей.

(31)— Здравствуйте, я Бамбус из пятого «Б». (32)Вы помните меня? (33)Я обычно сидел на Камчатке и очень досаждал вам. (34)И однажды вы рассердились и крикнули мне: «Бамбус!» (35)И с тех пор я стал Бамбусом. (36)А однажды я выстрелил в вас бумажкой из резинки и попал в глаз.

(37)Она пожала плечами и спокойно сказала: — Разное случалось.

(38)Где-то хлопнула дверь, смотрительница покосилась на шум, и Бамбус заметил, что один её глаз остался неподвижным. (39)Глаз смотрел на него немигающим, безжалостным взглядом, от него исходил холод. (40)Бамбус вздрогнул. (41)Певица Тра-ля-ля быстро перевела взгляд на незваного гостя. (42)Теперь оба глаза смотрели на него, но было поздно.

(43)— Значит, случилось худшее... — глухо сказал Бамбус.

(44)Она оборвала его: — Вы здесь ни при чём. (45)Это не ваша рогатка...

(46)Бамбус не поверил.

(47)— Зачем вы меня успокаиваете? (48)Что было, то было. |49)Я ведь взрослый человек.

(50)— Так вот, взрослый человек, — сказала она с раздражением, — верьте, когда вам говорят. (51)Это фронтовое ранение.

(52)— Простите, — сказал наконец Бамбус, посмотрев ей в глаза. (53)— Я думал, что это забудется... с годами... (54)Но есть вещи, которые сильнее нас. (55)От них не убежишь даже на край света. (56)Судьба кидала меня по свету, но я всегда хотел при случае попасть в родной город, разыскать вас и сказать: «Простите».

(57)Всю ночь Бамбус ходил по городу. (58) Накрапывал дождь. (59)С залива дул ветер. (60)Погружённый в свои мысли, он дошёл до тёмного здания глазной больницы. (61)Сюда он бегал мальчишкой — потерянным, несчастным от запоздалого сознания своей вины перед учительницей пения. (62)Он заглядывал в окна первого этажа, где лежали люди с белыми повязками на глазах. (63)Певицы Тра-ля-ля нигде не было. (64)Может быть, её палата была на втором этаже? (65)Он не знал тогда, что с ней, не знал, что она не в больнице, а на фронте. (66)Несчастье случится позже. (67)От пули фашиста.

(68)И всё-таки сознание своей вины не оставляло взрослого Бамбуса, стоящего под дождём у глазной больницы. (69)Оно причиняло боль, как незаживающая рана.

^{* Ментик — гусарская куртка, обложенная мехом.
** Кивер — военный Головной убор.}

(По Ю. Яковлеву*)
* Юрий Яковлевич Яковлев (1922—1995) — русский прозаик, сценарист,
журналист, автор книг для подростков.

(1)Павел Петрович так внимательно посмотрел мне в глаза, что я чуть не отвернулся.

(2)— Видите ли, в чём тут проблема, — продолжил он после небольшого молчания. (3)— На самом-то деле меня очень волнуют все эти семейные дела.

(4)Он глубоко вздохнул.

(5)— Пока молодой, на это не обращаешь внимания. (6)А потом становится поздно. (7)Поздно в том смысле, что уже ничего, совсем ничего изменить нельзя. (8)Прошлое ведь не изменишь. (9)Вы понимаете? (10)Его нельзя изменить.

(11)— Понимаю, — сказал я. (12)— Прошлое не изменишь.

(13)— Это вы пока умом понимаете. (14)А когда сердцем начнёте понимать, т0 всё уже будет в прошлом. (15)Это какой-то парадокс. (16)Всё на свете можно изменить, но только не то, что ты уже сам сделал. (17)Никакие деньги, никакие связи не помогают... (18)Полный тупик. (19)Дорога назад отрезана.

(20)Он замолчал, и мы сидели так, наверное, целый час.

(21)— Лет двадцать пять назад, когда я учился в институте, со мной произошла странная история. (22)Мелочь, казалось бы, но я никак не могу её позабыть. (23)Живу с ней, как с неудобным соседом. (24)Хотелось бы от неё избавиться, да вот всё никак! (25)Ничего, впрочем, серьёзного... (26)Так, семейный случай.

(27)Он замолчал на мгновение.

(28)У меня мама жила тогда в Сибири, и вот она как-то собралась на юг. (29)Им тогда оплачивали проезд, тем, кто работал на железной дороге. (30)Им самим и одному члену семьи. (31 )Мама взяла мою сестрёнку, она тогда в первом классе училась, и поехала на юг. (32)Решила позагорать, отдохнуть немного. (33)А пересадку они делали в Москве. (34)У них здесь было часа два между поездами. (35)Мы созвонились и договорились встретиться на вокзале. (36)Я обещал показать им город, про свои дела рассказать. (37)Мы тогда уже года два или три не виделись. (38)В общем, это был хороший случай: лето, тепло...

(39)Он опять замолчал.

(40)— Я их едва не пропустил. (41)Мама, стоя с чемоданом. В стороне, держала мою сестру за руку. (42)Наташка ела мороженое, мама растерянно оборачивалась во все стороны. (43)Она испугалась, что я не приду, а одной в Москве ей было страшно. (44)Я в первую минуту даже не знал, как к ней подойти. (45)Неловко как-то было. (46)Странно, когда ты не находишь верных слов для тех, кого любишь...

(47)В общем, мы переехали на другой вокзал, гуляли по площади, сидели в кафе, но я всё никак не мог сказать того, что рыло у меня на сердце. (48)Словно какой-то замок мне повесили. (49)А она всё смотрела на меня такими глазами, что мне казалось: я вот-вот умру. (50)Чем дальше длилась эта мука, тем больше и понимал своё бессилие. (51)Ломался, как дурак, болтал попусту, говорил какие-то плоские, бессмысленные слова. (52)И с каждой минутой острее чувствовал, что всё — я больше не вынесу. (53)Не знаю, что тогда на меня нашло. (54)В общем, я не дождался отправления их поезда. (55)Объявили посадку, и я ушёл. (56)Наврал что-то насчёт экзамена и просто-напросто сбежал. (57)До этого я даже представить себе не мог, как может быть тяжело рядом с человеком, которого так любишь.

(58)А потом, когда я уже спустился в метро, у меня вдруг как будто сердце оборвалось. (59)Я вдруг подумал: «Это же моя мама!» (60)Побежал наверх. (61)Поезд уже должен был отправляться. (62)Когда я заскочил в вагон, проводница уже никого не впускала. (63)Где-то в середине я их нашёл. (64)Какие-то люди заталкивали чемоданы на верхние полки, Наташка прыгала у окна, а мама сидела около самой двери и плакала. (65)Никто на её слёзы внимания не обращал. (66)Человек уезжает — мало ли…

(По А. Геласимову*)
* Андрей Валерьевич Геласимов (род. в 1966 г.) — современный русский писатель и педагог,
автор многих повестей и рассказов, стихотворений в прозе.
Фрагмент взят из романа «Год обмана».

(1)— Смотрите, — сказал мальчик. (2)Вытащил карточку из фотоаппарата, умело вставил в компьютер. (3)Как они легко справляются с этой техникой, у Кнехта всю жизнь ломалось всё, что сложнее карандаша...

(4)Мальчик щёлкнул по клавишам и вывел на экран первый кадр.

(5)Кнехт обомлел: ноги обмякли, мышцам стало трудно удерживать тело, и он осторожно опустил себя на табурет.

(6)Он увидел свой сюжет, свою картину. (7)Монетка на булыжной мостовой. (8)Расположение кадра было ровно таким же, как на холсте, который много лет валяется за шкафом лицом к стене.

(9)— Это ты сам снимал? — осторожно спросил он.

(10)Мальчик кивнул. (11)Конечно, сам, а то кто же...

(12)Гриша закрыл фотографию на экране и стал быстро листать другие.

(13)— Сейчас, сейчас... (14)Не смотрите, я ещё не чистил, тут ерунда... (15)А, вот!

(16)Да, тоже хорошо. (17)Просто дверь: ручка в виде льва и квадратное окошко. (18)Но как падает свет! (19)Сколько мальчику лет, десять? (20)Когда он научился отличать хорошие кадры от обыкно­венных?!

(21)— У меня к вам предложение, — сказал Кнехт отцу Гриши. (22)— Я сегодня свободен, так что мог бы показать мальчику город, пока вы работаете...

(23)Кнехт растерянно смотрел на мальчика. (24)3ачем он это придумал? (25)Куда они пойдут, что он может показать ребёнку? (26)Он никогда не умел разговаривать с детьми. (27)Что Кнехт может показать ему? (28)Что вообще ему надо?!

(29)— Смотрите, Пауль, — вдруг сказал мальчик, — какой странной формы этот камень.

(30)...И вдруг стало легко, сразу.

(31)— Туда? — спросил Гриша. (32)Кнехт кивнул, и они свернули в самый узкий и кривой переулок, ведущий в старую часть города.

(33)Солнце высвечивает все детали стены, как увеличительное стекло. (34)Сами крюки почти не видны, зато тень от них — с палец. (35)И ржавый подтёк на стене.

(36)Гриша достаёт фотоаппарат. (37)Кнехт его не торопит, тоже рассматривает стену. (38)На такую можно смотреть и смотреть, не надоест.

(39)Стены домов как лица. (40)Бывают такие у людей, смотрел бы и смотрел. (41)Не у всех, но встречаются.

(42)Гриша сказал:
— Надо же, вы жили и сейчас живёте здесь, в таком... старом городе.

(43)— В этом есть свои неудобства, — пробурчал Кнехт.

(44)— Ходите по брусчатке, — продолжал Гриша.

(45)— Ты находишь это прекрасным? — Кнехт посмотрел на подмётки своих ботинок. (46)— Да, обувь тут стирается быстрее обычного.

(47)— Да, — вдруг твёрдо сказал Гриша, — я нахожу это прекрасным. (48)В нашем городе совсем нет таких улиц, один асфальт. (49)И дома все одинаковые. (50)Есть, конечно, центр города, там по-другому, но это далеко. (51)А там, где мы живём, там совсем не так.

(52)…Неужели этот мальчик живёт в типовом районе? (53)Такой глазастый, как же он научился видеть?..

(54)Человек-спичка, такой тонкий, — и такой громоздкий у него фотоаппарат. (55)Кнехт предложил понести камеру, Гриша даже не ответил.

(По Н. Дашевской*)
*Нина Сергеевна Дашевская (род. в 1979 г.) — современная писательница,
ав­тор книг для детей и подростков, музыкант.
Фрагмент взят из сборника «Второй».

(1)Когда Вика прошла холл, то увидела свет на кухне, а также услышала разговор папы и мамы. (2)«Я не подслушиваю, я просто тихо иду по своим делам», — сказала она сама себе.

(3)— Ты представляешь, что такое переселить целый микрорайон? (4)А ведь рядом с заводом и частный сектор со своими огородами, курятниками, крольчатниками! — возмущалась мама.

(5)— Милая, это очень серьёзная корпорация, — спокойно ответил папа. (6)— Переселение микрорайона станет частью инвестиционного плана. (7)Частный сектор тоже переселим в новые дома. (8)Может, даже в проект этих домов будут включены индивидуаль­ные курятники и крольчатники.

(9)— Ну ладно, я рада за частный сектор. (10)А как жить остальному городу рядом с таким монстром?

(11)— Разумеется, проект предусматривает и фильтры, и другие системы защиты. (12)Иначе его бы просто не приняли... (13)Доча, ты не спишь?

(14)— Не сплю,— призналась дочь. (15)— Папа, что за монстр будет в городе? (16)И почему придётся переселять целый микрорайон?

(17)Родители переглянулись.

(18)— Нашему городу предстоят большие перемены, — наконец заговорил, подбирая слова, папа. (19)— В район приходит очень богатый инвестор. (20)Точнее, не в район, а в город. (21)Он собирается арендовать территорию АИЗа.

(22)— Правда?! — Вика чуть не заплясала. (23)— Значит, завод будет работать!

(24)Папа болезненно вздохнул.

(25)— Не совсем так, доча. (26)Сейчас, ты же знаешь, строится Новая Москва. (27)А мы относительно недалеко от неё. (28)Корпорация, занимающаяся утилизацией отходов, искала место для мусорного полигона и мусоросжигательного завода. (29)И решила, что Антоновск оптимален для размещения этих объектов.

(30)— Мусорный полигон,— недоуменно повторила Вика,— прямо в нашем городе? (31)А что будет с АИЗом?

(32)— Что-то останется и будет приспособлено, что-то снесут.

(33)— А что будет с городом? (34)Кто захочет жить рядом с огромной помойкой и с заводом, который производит только дым и золу?

(35)Вика и папа некоторое время молчали и глядели друг на друга. (36)Потом папа заговорил.

(37)— Дочка, ты спрашиваешь: «Кто захочет жить рядом с му­сорным полигоном?» (38)А ты не думала о том, кто захочет жить в нашем городе лет через десять или пятнадцать? (39)Наше прежнее градообразующее предприятие АИЗ уже таковым не является. (40) Мелких производств почти не осталось. (41)Ты смеёшься над балбесами, которые дурачатся и выкладывают клипы в Интернет, а ведь им больше совершенно нечем заняться.

(42)Вика молча слушала.

(43)— И ещё, пойми или хотя бы попытайся понять одну очень простую вещь. (44)Нашему городу очень повезло с властью. (45)Да, не смотри на меня так. (46)Во многих других городах администрация думала бы только о том, как больше получить самой, а мы думаем о людях. (47)Договор, который мы сейчас готовим, должен учесть интересы жителей. (48)Те, кто живёт рядом с будущим объектом, переедут в комфортабельные дома. (49)Появятся новые рабочие места, в первую очередь — для местных. (50)По сути, Антоновск получит новое градообразующее предприятие, такое же, как и АИЗ. (51)И появится стимул не уезжать из города.

(52)— Папа, — тихо спросила Вика, — а мы останемся в Антоновске?

(53)Юрий Андреевич немного смутился.

(54)— Видишь ли, дочка, тебе необходимо высшее образование, в Антоновске его не получить, а мы, наверное, не захотим расставаться с тобой надолго.

(55)— Понимаю, папа. (56)Разве это приятно, когда меня нет, а мусорный завод есть. (57)Папа, у меня к тебе последний вопрос. (58)Скажите, зачем вы так поступили? (59)3ачем задали нам это сочинение: «Почему я никогда не уеду из Антоновска», а сами строите завод и хотите уехать?

(60)— Кто — мы? — растерянно посмотрел на неё папа.

(61)— Взрослые. (62)Не все взрослые, а те, кто принимает ре­шения.

(63)Папа схватился за голову. (64)Вике послышалось, как он шепчет: «Это не я придумал!» (65)Но потом решил, что сказать так было бы просто малодушно.

(66)— Дочка, когда ты вырастешь, то поймёшь некоторые вещи. (67)Тот, кто задал сочинение, не хотел вас обмануть. (68)И тот, кто сейчас договаривается о строительстве мусорного завода, тоже не хочет никого обмануть. (69) Всё вместе это правда.

(70)— А в школе нас учили, что, когда так поступают, это называется обман!

(71)— Через несколько лет ты не будешь учиться в школе, — тихо сказал папа. (72)— Когда я узнал об этом инвестиционном плане, я думал о тебе, о твоём будущем.

(73)Казалось, Вика опять сорвётся, но сдержалась, лишь смахнула пару слезинок.

(По М. Логинову*)
* Михаил Валентинович Логинов (род. в 1966 г.) — писатель, политтехнолог,
журналист ежедневной общественно-политической газеты «Невское время».
Фрагмент взят из повести «Ключ от города Антоновска».

(1)Семи-восьмилетним мальчишкой я увлекался «Тремя мушкетёрами» Дюма. (2)Пухлый том с волнующей эмблемой в виде мушкетёрского плаща, скрещенных шпаг и широкополой шляпы — первая книга, которую я сам прочитал. (3)Я уже знал многих писателей: Диккенса, Скотта, Купера. (4)Их читала мне мама. (5)Я любил эти чтения вслух, но глубокая прелесть книг, когда прочитанное так сплетается с самой жизнью, что уж не знаешь, где жизнь, а где вымысел, открылась мне впервые, когда я сам прочитал «Трёх мушкетёров».

(6)У меня было три закадычных друга. (7)Мама подала мне мысль превратить друзей в мушкетёров и пережить с ними наново историю любимых героев. (8)Меня поразила эта мысль, до которой обычно дети доходят своим разумом.

(9)...Со временем игра наша приобрела чёткую форму, хотя мы никогда не разыгрывали сцен из романов Дюма. (10)Наша игра была лишена всякой театральности. (11)Быть может, это объясняется тем, что нас увлекал в этой игре не сюжет, а та атмосфера тесной дружбы, которая ежеминутно могла быть подтверждена ударом шпаги, дружбы, полной самопожертвования и бескорыстия, дружбы, в которой четыре человека ощущали себя, как одного, и четыре сердца, как одно сердце.

(12)В пору нашего довоенного детства окрестности Чистых прудов были населены буйным и свирепым племенем. (13)Те, кто помнит банду атамана Квакина из прекрасной повести А. Гайдара «Тимур и его команда», легко представят себе характер Чистопрудной вольницы. (14)Квакин и его сподвижники были грозой дачных просек и фруктовых садов; Чистопрудные ребята владычествовали над большим водоёмом, колыхавшим свои мутные волны в конце бульвара, у Покровских ворот. (15)Редкие смельчаки, рисковавшие приобщиться к запретным благам, карались беспощадно.

(16)Однажды мы возвращались вчетвером со школьного вечера. (17)Мы смеялись, громко разговаривали: хотелось хвастаться и чем-нибудь удивить друг друга. (18)Мы и не заметили, как вышли к бульвару. (19)Несколько в стороне угрюмо чернели воды пруда, деревья сухо шелестели ветвями, бульвар от решётки до решётки был широк, как мир. (20)Мы подавили вздох и, разом поскромнев, двинулись через бульвар. (21)Теперь каждый из нас стремился только к одному: в случае неприятной встречи произвести самое безобидное впечатление.

(22)Вдруг я натыкаюсь на спину Портоса, и сердце моё уходит далеко-далеко, оставляя за собой щемящую струйку холода. (23)Прямо на меня смотрят два зелёных маленьких глаза, как будто вправленных в оранжевый апельсин. (24)Но это не апельсин, а весноватая, нагло-злая мордочка Лялика. (25)Чёрный галчонок рядом с ним — Гулька, позади ухмыляется во весь свой блин Фунтик. (26)Ещё двоих я не успел рассмотреть — они зашли к нам в тыл. (27)Мы окружены.

(28)И тут каждый из нас бессознательно вошёл в свою роль. (29)Арамис принялся издеваться, Атос молча встал впереди всех, прямо против зачинщика, Портос приосанился, а я, поддавшись прекрасному порыву, порождаемому дружбой, развернулся и с треском влепил кулак в курносый нос самого Лялика. (30)Я почувствовал, как нос Лялика вдавился, подобно кнопке электрического звонка.

(31)Не знаю, быть может, уже с утра таинственно и грозно начали бушевать подо льдом воды Чистых прудов, или зазеленела опушённая инеем липа, или какие иные необыкновенные предзнаменования вещали Чистопрудным о близящихся тяжких бедах, быть может, всё уж заранее было отмечено в книге судеб, — но я настолько поразился, увидев красные струйки, вытекавшие из носа викинга, что даже не сразу понял, что это кровь.

(32)Между тем вокруг разгорелся бой. (33)Атос взял на себя любимца Чистопрудных — Гульку, Портос — Фунтика, Арамис оказался против двоих. (34)Мой же противник, страшный, непобедимый Лялик, стоял передо мной и двумя пальцами скидывал на снег красные капли крови. (35)В этот момент я освободился от страха. (36)Теперь я знал, что в его жилах тенёт такая же кровь, как и в моих, и что его сила нисколько не превосходит силы обыкновенного человека; он парализовал свои жертвы страхом.

(37)Да, мушкетёры не только дрались, они следили друг за другом, чтобы в нужный момент прийти на помощь. (38)Чистопрудные ребята были сильны своей организованностью, но сейчас они столкнулись с более крепкой организацией. (39)Мы превосходили их дружбой. (40)У нас не существовало ни зависти, ни соперничества, мы были как одно тело. (41)И в этом Чистопрудные уступали нам. (42)Ведь никто не пришёл на помощь Лялику, когда я с первого же удара разбил ему нос. (43)Наверное, Гулька в глубине души испытал радость от унижения своего патрона. (44)3начит, мы можем побить их поодиночке. (45)Когда я повернулся к Лялику, он мог прочитать в моих глазах свой смертельный приговор.

(46) Вскоре все ребята двора и окрестностей почувствовали нашу новую силу. (47)Одни с увлечением, другие с недоверием, которое мы не пропускали случая рассеять, следили за ростом нашего могущества; до сих пор мы пользовались репутацией скромных мальчиков, которых не стоит большого труда обидеть.

(По Ю. Нагибину*)
* Юрий Маркович Нагибин (1920-1994) — русский писатель-прозаик,
журналист и сценарист.
Фрагмент взят из рассказа «Нас было четверо».

(1)Книголюба называют другом книги. (2)У книголюбов есть своя организация, свои клубы, объединения. (3)Но не это является определяющим. (4)Главная отличительная черта — любовь к книге.

(5)Большой и неподдельной она была у Акима Васильевича Горшкова, жившего на Владимирщине и долго возглавлявшего колхозное хозяйство. (6)Близко знавшие председателя вспоминают такой случай. (7)Несколько лет назад финский писатель приехал к нам в Россию, чтобы познакомиться с сельским бытом и написать об этом роман. (8)Иностранному литератору предложили много адресов, но выбор пал на хозяйство Горшкова.

(9)Поселился иностранный гость не в гостинице, а в председательском доме. (10)Присматривался ко всему, что его здесь окружало, стараясь не пропустить ни одной мелочи.

(11)Спустя два месяца признался, что видел много интересного: преданных своему делу тружеников села, знающего, делового, целеустремлённого председателя.

(12)Вот только заметил он одно «чудачество» председателя: любит тот делиться книгами из своей личной библиотеки со всеми, кто того пожелает. (13)К нему шли и молодые, и пожилые люди, дети, и он никому не отказывал, каждому подбирал то, что по душе. (14)Люди брали книги, прочитав, возвращали и снова брали, а взамен — лишь чистосердечное спасибо. (15)Глядел гость на всё это и наконец спросил:
— Почему к тебе идут, Аким? (16)Ведь в сельской библиотеке тоже много книг, и в том числе есть те же, что и у тебя.

(17)Гость не сумел разгадать главное. (18)Не почувствовал, что человеку мало прочесть интересную книгу. (19)Ещё хочется о ней поговорить. (20)А Горшков — собеседник интересный. (21)С ним дружбу водил Александр Трифонович Твардовский — бывал у него, любил потолковать не только о жизни, но и о литературе, ибо Горшков очень тонко чувствовал и понимал всё ценное, настоящее в художественном произведении...

(22)Это лишь один портрет книголюба. (23)Друзьями книги были известные писатели, учёные, общественные деятели. (24)Достаточно сослаться на имена таких ценителей книги, как Толстой, Достоевский, Чехов, Блок, Менделеев, Пирогов...

(25)Был книголюбом А. М. Горький, даривший книги из своей библиотеки тем, кто в них нуждался. (26)Был книголюбом прославленный генерал 1812 года А. П. Ермолов, на старости лет научившийся переплетать свои книги. (27)Был книголюбом А. С. Пушкин, перед смертью обратившийся к книгам своей библиотеки со словами: «Прощайте, друзья».

(28)Можно было бы сказать, что книголюб — это такой друг книги, который чувствует и знает, что книга — жива, что книга — его друг, что «книги — это руки, протянутые через века».

(По А. Чирве*)
* Анатолий Николаевич Чирва — кандидат педагогических наук,
член Союза журналистов России.