ЕГЭ (задание 22)

(1)Придя в Пушкинский Дом четверть века назад, на большом дубовом шкафу, служащем в Отделе древнерусской литературы доской объявлений, я увидел примечательный документ. (2)Он был озаглавлен «Не рекомендуется» и подписан заведующим Отделом Д. С. Лихачёвым. (3)Своим сотрудникам Дмитрий Сергеевич не рекомендовал «1. Говорить и писать "информация“ там, где можно просто сказать "сведения“ ; 2. Говорить и писать "практически“ там, где можно сказать "по большей части“, "в большинстве случаев“ и т. д.». (4)Напечатав первые строки на машинке, Лихачёв затем продолжал список от руки, регулярно добавляя в него очередные пункты.

(5)Со временем этот список сменился другим, обновлённым, и по просьбе заведующего все мы приняли участие в его составлении. (6)Там оказались слова «качественно» в значении «высококачественно», «переживать» в значении «волноваться», «волнительно» и много чего другого.

(7)На одном из моих первых докладов в Пушкинском Доме Лихачёв также попросил меня не употреблять выражение «честно говоря» («Разве всё остальное вы говорите нечестно?»  — спросил академик). (8)Поблагодарив за поправку, я (честно говоря) испытал в тот момент некоторые сомнения в её справедливости. (9)А теперь, спустя годы, соглашаюсь: есть в этом выражении какое-то жеманство. (10)В целом же, как я теперь понимаю, содержание всех тогдашних списков и поправок отражало относительно благополучное состояние языка накануне больших перемен.

(11)Вспоминая, как строго Дмитрий Сергеевич следил за нашей речью, я не могу представить себе человека, имеющего большее право наставлять в области русского языка. (12)Лихачёву оно было дано не одним лишь его научным и общественным статусом. (13)Это было особое право того, кто за любовь к буквам отсидел срок на Соловках: внимание обвинителей привлёк его доклад «О некоторых преимуществах старой русской орфографии». (14)Того, кто, в сущности, олицетворял собой понятие нормы  — и в речи, и в жизни. (15)Нормы в её глубинном, я бы сказал, основополагающем смысле. (16)Говорил и писал Лихачёв очень просто, так просто, как это может позволить себе человек, мысль которого уже не нуждается в орнаменте.

(17)Размышления о современном состоянии русского языка я не случайно начал с упоминания о Лихачёве. (18)Говоря об изменениях, произошедших в нашей речи за последние два десятилетия, для со(противо)-поставления мне хотелось предложить нечто из области бесспорного  — чтобы не потерять масштаба. (19)Что же до списка нерекомендованных слов, то он в нашем отделе больше не висит. (20)Не потому, что кто-то из нас стал относиться к языку менее внимательно. (21)Просто этих слов возникло такое множество, что никакого шкафа для них теперь не хватит.

(22)В области русской речи произошло землетрясение. (23)Если учесть наплыв новой лексики, можно говорить и о потопе  — как кому нравится. (24)Важно следующее: то, что в общественно-политической сфере фиксировалось как изменение строя, распад СССР, перемены в структуре общества, миграция населения, новая фаза научно-технической революции и т. д.,  — имело и своё языковое измерение. (25)Потрясения в области языка оказались не меньшими, чем на полях сражений, потому что во всех без исключения сферах бытия люди пользовались языком. (26)В девяностые годы пресловутое бытие наотрез отказалось определяться сознанием. (27)Оно вышло из-под контроля, стало на дыбы и рухнуло на наше бедное сознание с его главным инструментом  — языком. (28)Теперь, когда пыль, что называется, осела, вполне уместно оценить возникшие в языке изменения и подумать, как нам с ними быть.

(По Е. Г. Водолазкину*)
* Евгений Германович Водолазкин (род. в 1964 г.)  
— русский писатель и литературовед; доктор филологических наук.

(1)Придя в Пушкинский Дом четверть века назад, на большом дубовом шкафу, служащем в Отделе древнерусской литературы доской объявлений, я увидел примечательный документ. (2)Он был озаглавлен «Не рекомендуется» и подписан заведующим Отделом Д. С. Лихачёвым. (3)Своим сотрудникам Дмитрий Сергеевич не рекомендовал «1. Говорить и писать "информация“ там, где можно просто сказать "сведения“ ; 2. Говорить и писать "практически“ там, где можно сказать "по большей части“, "в большинстве случаев“ и т. д.». (4)Напечатав первые строки на машинке, Лихачёв затем продолжал список от руки, регулярно добавляя в него очередные пункты.

(5)Со временем этот список сменился другим, обновлённым, и по просьбе заведующего все мы приняли участие в его составлении. (6)Там оказались слова «качественно» в значении «высококачественно», «переживать» в значении «волноваться», «волнительно» и много чего другого.

(7)На одном из моих первых докладов в Пушкинском Доме Лихачёв также попросил меня не употреблять выражение «честно говоря» («Разве всё остальное вы говорите нечестно?»  — спросил академик). (8)Поблагодарив за поправку, я (честно говоря) испытал в тот момент некоторые сомнения в её справедливости. (9)А теперь, спустя годы, соглашаюсь: есть в этом выражении какое-то жеманство. (10)В целом же, как я теперь понимаю, содержание всех тогдашних списков и поправок отражало относительно благополучное состояние языка накануне больших перемен.

(11)Вспоминая, как строго Дмитрий Сергеевич следил за нашей речью, я не могу представить себе человека, имеющего большее право наставлять в области русского языка. (12)Лихачёву оно было дано не одним лишь его научным и общественным статусом. (13)Это было особое право того, кто за любовь к буквам отсидел срок на Соловках: внимание обвинителей привлёк его доклад «О некоторых преимуществах старой русской орфографии». (14)Того, кто, в сущности, олицетворял собой понятие нормы  — и в речи, и в жизни. (15)Нормы в её глубинном, я бы сказал, основополагающем смысле. (16)Говорил и писал Лихачёв очень просто, так просто, как это может позволить себе человек, мысль которого уже не нуждается в орнаменте.

(17)Размышления о современном состоянии русского языка я не случайно начал с упоминания о Лихачёве. (18)Говоря об изменениях, произошедших в нашей речи за последние два десятилетия, для со(противо)-поставления мне хотелось предложить нечто из области бесспорного  — чтобы не потерять масштаба. (19)Что же до списка нерекомендованных слов, то он в нашем отделе больше не висит. (20)Не потому, что кто-то из нас стал относиться к языку менее внимательно. (21)Просто этих слов возникло такое множество, что никакого шкафа для них теперь не хватит.

(22)В области русской речи произошло землетрясение. (23)Если учесть наплыв новой лексики, можно говорить и о потопе  — как кому нравится. (24)Важно следующее: то, что в общественно-политической сфере фиксировалось как изменение строя, распад СССР, перемены в структуре общества, миграция населения, новая фаза научно-технической революции и т. д.,  — имело и своё языковое измерение. (25)Потрясения в области языка оказались не меньшими, чем на полях сражений, потому что во всех без исключения сферах бытия люди пользовались языком. (26)В девяностые годы пресловутое бытие наотрез отказалось определяться сознанием. (27)Оно вышло из-под контроля, стало на дыбы и рухнуло на наше бедное сознание с его главным инструментом  — языком. (28)Теперь, когда пыль, что называется, осела, вполне уместно оценить возникшие в языке изменения и подумать, как нам с ними быть.

(По Е. Г. Водолазкину*)
* Евгений Германович Водолазкин (род. в 1964 г.)  
— русский писатель и литературовед; доктор филологических наук.

(1)Мужественный Тур Хейердал, викинг и национальный герой Норвегии, мне всегда нравился. (2)Его первое путешествие, на плоту «Кон-Тики» через весь Тихий океан (за сто дней – восемь тысяч километров), выглядело как изумительный подвиг, сродни полёту Гагарина.

(3)Мне – пацанчику из советской деревни, из 1978 года, внимательному созерцателю чёрно-белой телепрограммы «Клуб кинопутешествий» – всегда казалось, что отважный Тур совершил своё первое и самое славное деяние где-нибудь в шестидесятые годы, во времена рок-н-ролла и холодной войны.

(4)Теперь же, углубившись в источники, я с изумлением обнаружил, что экспедиция «Кон-Тики» была организована в 1947-м. (5)Подвиг блестящего норвежца тут же слегка померк. (6)Не полностью, но немножко утратил величественное сверкание. (7)В том году в России было тяжело жить. (8)А в Норвегии, видимо, полегче.

(9)Энтузиаст Тур Хейердал, находясь в возрасте Христа, собрал команду единомышленников, нашёл инвесторов, собственноручно соорудил плот из бальсовых брёвен в точности по рецепту древних мореходов и на этом плоту, под парусом, совершил самоубийственный вояж, сумев пересечь по течению весь Тихий океан с востока на запад. (10)Таким образом Хейердал доказал, что заселение многочисленных островов Тихого океана могло происходить с востока, со стороны Америк.

(11)По утверждению биографов, Хейердал даже не умел плавать, но это ему не помешало осуществить задуманное.

(12)Все три знаменитых путешествия Хейердала были единой, на три этапа поделённой попыткой доказать, что загадочные древние мореходы на кораблях, сделанных из дерева и тростника без единого гвоздя, обогнули всю планету, двигаясь по звёздам с востока на запад: из Междуречья, с территории Ирака, – в Персидский залив и далее вокруг Африки (экспедиция «Тигрис»), далее от берега Марокко – к Канарским островам и Барбадосу (экспедиция «Ра») и, наконец, от западного берега Перу – до островов Полинезии в Тихом океане (экспедиция «Кон-Тики»).

(13)Однако теория Хейердала была жестоко раскритикована академическими археологами и ныне считается ошибочной, если не сказать бредовой. (14)Доказано, что острова Тихого океана заселялись не народами, пришедшими с востока, а народами, пришедшими с запада.

(15)В наше время достаточно было провести тесты ДНК, чтобы точно установить: прародина полинезийцев и микронезийцев – не Перу, а, наоборот, китайский остров Тайвань.

(16)Впрочем, крах теории Хейердала ничуть не отменил всеобщей симпатии к личности гениального норвежца: правоту своих идей он всегда доказывал практикой, всё проверял на себе, ставя на кон собственную жизнь. (17)Метод установления истины путём подпаливания собственной шкуры и набивания шишек на собственной голове лично мне чрезвычайно дорог; увы, и он не гарантирует никого от ошибки.

(18)Именно Хейердал «открыл» для широкой публики остров Пасхи: в 1955 году он организовал отдельную солидную экспедицию и прожил здесь полгода. (19)Написал, помимо популярной книжки «Аку-Аку», несколько серьёзных монографий и установил, в частности, что три столетия назад остров населял не один народ, а два, внешне отличавшихся друг от друга. (20)Одно племя жило тут издревле, второе приплыло на лодках и нагло оккупировало часть острова; далее разразилась кровопролитная война, закончившаяся жестоким истреблением пришельцев, тела их сожгли; Хейердал раскопал могильники и добыл множество обугленных костей.

(21)Фантастическое, или инопланетное, происхождение каменных изваяний Хейердал также опроверг: под его руководством и за его счёт местные мужики вручную вырубили новодельного истукана, неотличимого от оригинальных, затем переволокли к берегу и поставили на попа. (22)Использовались только мускульная сила и брёвна-рычаги.

(23)Наука жестока и цинична. (24)Наука всегда готова уничтожить любую сладостную романтическую легенду в угоду примитивному механицизму.

(25)Я убеждён, что великий Тур всю жизнь прожил внутри этого противоречия: с одной стороны, человек хочет верить в непознаваемые загадки и неразгадываемые тайны, с другой – жаждет любую тайну разгадать, разоблачить, свести к примитиву, к унылой и неопровержимой математике.

(По А.В. Рубанову*)
* Андрей Викторович Рубанов (род. в 1969 г.) –
российский прозаик, кинодраматург, журналист.

(1)Мужественный Тур Хейердал, викинг и национальный герой Норвегии, мне всегда нравился. (2)Его первое путешествие, на плоту «Кон-Тики» через весь Тихий океан (за сто дней – восемь тысяч километров), выглядело как изумительный подвиг, сродни полёту Гагарина.

(3)Мне – пацанчику из советской деревни, из 1978 года, внимательному созерцателю чёрно-белой телепрограммы «Клуб кинопутешествий» – всегда казалось, что отважный Тур совершил своё первое и самое славное деяние где-нибудь в шестидесятые годы, во времена рок-н-ролла и холодной войны.

(4)Теперь же, углубившись в источники, я с изумлением обнаружил, что экспедиция «Кон-Тики» была организована в 1947-м. (5)Подвиг блестящего норвежца тут же слегка померк. (6)Не полностью, но немножко утратил величественное сверкание. (7)В том году в России было тяжело жить. (8)А в Норвегии, видимо, полегче.

(9)Энтузиаст Тур Хейердал, находясь в возрасте Христа, собрал команду единомышленников, нашёл инвесторов, собственноручно соорудил плот из бальсовых брёвен в точности по рецепту древних мореходов и на этом плоту, под парусом, совершил самоубийственный вояж, сумев пересечь по течению весь Тихий океан с востока на запад. (10)Таким образом Хейердал доказал, что заселение многочисленных островов Тихого океана могло происходить с востока, со стороны Америк.

(11)По утверждению биографов, Хейердал даже не умел плавать, но это ему не помешало осуществить задуманное.

(12)Все три знаменитых путешествия Хейердала были единой, на три этапа поделённой попыткой доказать, что загадочные древние мореходы на кораблях, сделанных из дерева и тростника без единого гвоздя, обогнули всю планету, двигаясь по звёздам с востока на запад: из Междуречья, с территории Ирака, – в Персидский залив и далее вокруг Африки (экспедиция «Тигрис»), далее от берега Марокко – к Канарским островам и Барбадосу (экспедиция «Ра») и, наконец, от западного берега Перу – до островов Полинезии в Тихом океане (экспедиция «Кон-Тики»).

(13)Однако теория Хейердала была жестоко раскритикована академическими археологами и ныне считается ошибочной, если не сказать бредовой. (14)Доказано, что острова Тихого океана заселялись не народами, пришедшими с востока, а народами, пришедшими с запада.

(15)В наше время достаточно было провести тесты ДНК, чтобы точно установить: прародина полинезийцев и микронезийцев – не Перу, а, наоборот, китайский остров Тайвань.

(16)Впрочем, крах теории Хейердала ничуть не отменил всеобщей симпатии к личности гениального норвежца: правоту своих идей он всегда доказывал практикой, всё проверял на себе, ставя на кон собственную жизнь. (17)Метод установления истины путём подпаливания собственной шкуры и набивания шишек на собственной голове лично мне чрезвычайно дорог; увы, и он не гарантирует никого от ошибки.

(18)Именно Хейердал «открыл» для широкой публики остров Пасхи: в 1955 году он организовал отдельную солидную экспедицию и прожил здесь полгода. (19)Написал, помимо популярной книжки «Аку-Аку», несколько серьёзных монографий и установил, в частности, что три столетия назад остров населял не один народ, а два, внешне отличавшихся друг от друга. (20)Одно племя жило тут издревле, второе приплыло на лодках и нагло оккупировало часть острова; далее разразилась кровопролитная война, закончившаяся жестоким истреблением пришельцев, тела их сожгли; Хейердал раскопал могильники и добыл множество обугленных костей.

(21)Фантастическое, или инопланетное, происхождение каменных изваяний Хейердал также опроверг: под его руководством и за его счёт местные мужики вручную вырубили новодельного истукана, неотличимого от оригинальных, затем переволокли к берегу и поставили на попа. (22)Использовались только мускульная сила и брёвна-рычаги.

(23)Наука жестока и цинична. (24)Наука всегда готова уничтожить любую сладостную романтическую легенду в угоду примитивному механицизму.

(25)Я убеждён, что великий Тур всю жизнь прожил внутри этого противоречия: с одной стороны, человек хочет верить в непознаваемые загадки и неразгадываемые тайны, с другой – жаждет любую тайну разгадать, разоблачить, свести к примитиву, к унылой и неопровержимой математике.

(По А.В. Рубанову*)
* Андрей Викторович Рубанов (род. в 1969 г.) –
российский прозаик, кинодраматург, журналист.

(1)В городское наше жильё на шестом этаже любой человек заглянет – сразу к окну, посмотрит, потом вздохнёт, завидуя: «Как у вас хорошо...» (2)Но ведь это не у нас, а там, за окном.

(3)Я и сам знаю, что из просторного, во всю стену, окна открывается картина приглядная. (4)В свою пору зеленеют, желтеют ли тополя да берёзы под окнами, в сквере, дальше – Волга, просторные воды её, синева ли, голубизна, а то и свинцовая стынь, за рекой светит песчаный берег, его косы да отмели, займищный лес – до самого горизонта, потом небо, простор его. (5)Всё это я вижу и, конечно, ценю. (6)Старая мать моя говорит: «Здесь только художнику жить, рисовать...» (7)Она права. (8)Утром проснёшься, в день погожий, – в комнате светло, за окном разгорается заря от нежной алости до пламенного полыханья. (9)Потом солнце встаёт.

(10)Хороший вид из окна. (11)Но всё равно только лишь вид, пейзаж, экран телевизора, хоть и просторней. (12)В посёлке летнее утро начинается по-иному. (13)В комнате зеленоватый сумрак; не от занавесок, а от листвы, той, что снаружи. (14)Проснулся – и вон из дома. (15)Босыми ногами шлёпаешь по деревянным половицам, а потом мягко ступаешь по мокрой от росы ползучей траве, чуя щекочущий её холодок и парное тепло за ночь не остывшей земли.

(16)Выйдя из дома, ныряешь в зелень и цвет: пахучие фиалки возле крыльца, полыхающий костёр цинний. (17)Смородина, виноград, за двором – акация. (18)По тропинке к огороду идёшь, задевая головой и плечами влажные листы и ветви старой раскидистой вишни да сливы, выбираясь на невеликий простор, где картошка да огурцы. (19)Солнце встаёт за деревьями; жёлтые лучи его там и здесь пробиваются через зелень.

(20)Просто – утро, которое не только глазами видишь, но чуешь слухом, чутьём, плечами, босыми ногами, всей плотью и каждой клеточкой пьёшь эту зелень, росу, птичий посвист, солнце, тепло, дух... (21)А всё вместе это называется летнее утро, которого не поймёшь, если будешь глядеть на него из окна, даже очень просторного, во всю стену, такого, как в нашей квартире на шестом этаже.

(22)Нынче – осень, октябрь. (23)Еду в гости, на хутор. (24)Поднявшись на гору, облегчённо вздыхаю и всегда останавливаю машину. (25)Заглушишь мотор, выйдешь.

(26)Обжигающий льдистый ветер, близкой зимы дыханье. (27)Воздух прозрачен, словно молодой лёд. (28)Огромный немереный распах земли и неба. (29)Близко и далеко, и вовсе далеко, но ясно и чётко видятся степные курганы, сияющие белью меловые осыпи, жёлтые пески, сочная зелень далёкого озимого поля, фиолетовая чернота пашни, стылая просинь речной воды, тучи, плывущие от краёв северных, а в прогалах, поминая о лете, голубеет ласковое небо. (30)Проглянет солнце – и суровый осенний мир светит улыбчиво, переливаясь из края в край.

(31)Тишина и покой. (32)Ни людского знака, ни машинного гула. (33)Лишь небо, земля, облака, ветер. (34)Да я – нечаянный соглядатай.

(35)Осень, река – и покой в мире, в душе. (36)Душа ведь не дремлет. (37)И хорошо здесь думается. (38)Никто и ничто не прервёт, даже не заденет долгие нити раздумий: о прошлом, о будущем, о жизни своей и чужой и, конечно, о том великом, что теперь окружает, порой раскрывая свои вечные истины...

(По Б.П. Екимову*)
* Борис Петрович Екимов (род. в 1938 г.)
– русский прозаик и публицист.

(1)В городское наше жильё на шестом этаже любой человек заглянет – сразу к окну, посмотрит, потом вздохнёт, завидуя: «Как у вас хорошо...» (2)Но ведь это не у нас, а там, за окном.

(3)Я и сам знаю, что из просторного, во всю стену, окна открывается картина приглядная. (4)В свою пору зеленеют, желтеют ли тополя да берёзы под окнами, в сквере, дальше – Волга, просторные воды её, синева ли, голубизна, а то и свинцовая стынь, за рекой светит песчаный берег, его косы да отмели, займищный лес – до самого горизонта, потом небо, простор его. (5)Всё это я вижу и, конечно, ценю. (6)Старая мать моя говорит: «Здесь только художнику жить, рисовать...» (7)Она права. (8)Утром проснёшься, в день погожий, – в комнате светло, за окном разгорается заря от нежной алости до пламенного полыханья. (9)Потом солнце встаёт.

(10)Хороший вид из окна. (11)Но всё равно только лишь вид, пейзаж, экран телевизора, хоть и просторней. (12)В посёлке летнее утро начинается по-иному. (13)В комнате зеленоватый сумрак; не от занавесок, а от листвы, той, что снаружи. (14)Проснулся – и вон из дома. (15)Босыми ногами шлёпаешь по деревянным половицам, а потом мягко ступаешь по мокрой от росы ползучей траве, чуя щекочущий её холодок и парное тепло за ночь не остывшей земли.

(16)Выйдя из дома, ныряешь в зелень и цвет: пахучие фиалки возле крыльца, полыхающий костёр цинний. (17)Смородина, виноград, за двором – акация. (18)По тропинке к огороду идёшь, задевая головой и плечами влажные листы и ветви старой раскидистой вишни да сливы, выбираясь на невеликий простор, где картошка да огурцы. (19)Солнце встаёт за деревьями; жёлтые лучи его там и здесь пробиваются через зелень.

(20)Просто – утро, которое не только глазами видишь, но чуешь слухом, чутьём, плечами, босыми ногами, всей плотью и каждой клеточкой пьёшь эту зелень, росу, птичий посвист, солнце, тепло, дух... (21)А всё вместе это называется летнее утро, которого не поймёшь, если будешь глядеть на него из окна, даже очень просторного, во всю стену, такого, как в нашей квартире на шестом этаже.

(22)Нынче – осень, октябрь. (23)Еду в гости, на хутор. (24)Поднявшись на гору, облегчённо вздыхаю и всегда останавливаю машину. (25)Заглушишь мотор, выйдешь.

(26)Обжигающий льдистый ветер, близкой зимы дыханье. (27)Воздух прозрачен, словно молодой лёд. (28)Огромный немереный распах земли и неба. (29)Близко и далеко, и вовсе далеко, но ясно и чётко видятся степные курганы, сияющие белью меловые осыпи, жёлтые пески, сочная зелень далёкого озимого поля, фиолетовая чернота пашни, стылая просинь речной воды, тучи, плывущие от краёв северных, а в прогалах, поминая о лете, голубеет ласковое небо. (30)Проглянет солнце – и суровый осенний мир светит улыбчиво, переливаясь из края в край.

(31)Тишина и покой. (32)Ни людского знака, ни машинного гула. (33)Лишь небо, земля, облака, ветер. (34)Да я – нечаянный соглядатай.

(35)Осень, река – и покой в мире, в душе. (36)Душа ведь не дремлет. (37)И хорошо здесь думается. (38)Никто и ничто не прервёт, даже не заденет долгие нити раздумий: о прошлом, о будущем, о жизни своей и чужой и, конечно, о том великом, что теперь окружает, порой раскрывая свои вечные истины...

(По Б.П. Екимову*)
* Борис Петрович Екимов (род. в 1938 г.)
– русский прозаик и публицист.

(1)И вот опять родные места встретили меня сдержанным шёпотом ольшаника. (2)Вдали показались ветхие крыши старой моей деревни, вот и дом с потрескавшимися углами. (3)По этим углам залезал я когда-то под крышу, неутомимый в своём стремлении к высоте, и смотрел на синие зубчатые леса, прятал в щелях витых кряжей нехитрые мальчишеские богатства.

(4)Из этой сосновой крепости, из этих удивительных ворот уходил я когда-то в большой и грозный мир, наивно поклявшись никогда не возвращаться, но чем дальше и быстрей уходил, тем яростней тянуло меня обратно.

(5)Старый дом наш заколочен. (6)Я ставлю поклажу на крыльцо соседки и ступаю в солнечное поле, размышляя о прошлом. (7)Детство вписалось в мою жизнь далёким нервным маревом, раскрасило будущее яркими мечтательными мазками. (8)В тот день, когда я уходил из дому, так же, как и сегодня, вызванивали полевые кузнечики, так же лениво парил надо мной ястреб, и только сердце было молодым и не верящим в обратную дорогу.

(9)И вот опять уводит меня в лесную чащобу узкая тропинка, и снова слушаю я шум летнего леса. (10)Снова торжественно и мудро шумит надо мной старинный хвойный бор, и нет ему до меня никакого дела. (11)И над бором висит в синеве солнце. (12)Оно щедро, стремительно и бесшумно сыплет в лохматую прохладу мхов свои золотые брызги, а над мхами, словно сморённые за пряжей старухи, дремлют смолистые ели. (13)Они глухо шепчут порой, как будто возмущаясь щедростью солнца, а может быть, собственным долголетием. (14)Под елями древний запах папоротника. (15)Я иду чёрной лошадиной тропой, на лицо липнут невидимые нити паутины, с детским беззащитным писком вьются передо мной комары, хотя кусают они совсем не по-детски. (16)Мой взгляд останавливается на красных, в белых крапинках, шапках мухоморов. (17)Потом вижу, как дятел, опершись на растопыренный хвост, колотит своим неутомимым носом сухую древесину. (18)В лицо мне хлещут ветки крушины, и вот уже я на сухом месте, и нога едет на скользких иглах. (19)Загудел в соснах ветер, и сосны отозвались беззащитным ропотом. (20)Мне кажется, что в их кронах вздыхает огромный богатырь-тугодум, который с наивностью младенца копит свою мощь не себе, а другим. (21)Под это добродушное дыхание, словно из древних веков, нечёткой белопарусной армадой выплывают облачные фрегаты.

(22)Мне кажется, что я слышу, как растёт на полях трава, я ощущаю каждую травинку, с маху сдёргиваю сапоги и босиком выбегаю на рыжий песчаный берег, снова стою над рекой и бросаю лесные шишки в синюю тугую воду, в эту прохладную русалочью постель, и смотрю, как расходятся и умирают водяные круги.

(23)Я сажусь у тёплого стога возле берёз, и мне чудится в их шелесте укор вечных свидетельниц человеческого горя и радости. (24)Веками роднились с нами эти деревья, дарили нашим предкам скрипучие лапти и жаркую, бездымную лучину, растили пахучие веники, розги, полозья, копили певучесть для пастушьих рожков.

(25)Я выхожу на зелёный откос и гляжу туда, где ещё совсем недавно было так много деревень, а теперь белеют одни берёзы. (26)Нет, в здешних местах пожары не часты, и лет пятьсот уже не было нашествий. (27)Может быть, так оно и надо? (28)Исчезают деревни, а взамен рождаются весёлые шумные города. (29)Я обнимаю родную землю, слышу теплоту родимой травы, и надо мной качаются купальницы с лютиками.

(30)Шумят невдалеке сосны, шелестят берёзы. (31)Тихая моя родина, ты всё так же не даёшь мне стареть и врачуешь душу своей зелёной тишиной.

(По В.И. Белову*)
* Василий Иванович Белов (1932-2012) - советский и российский писатель,
поэт и сценарист, один из крупнейших представителей «деревенской прозы».

(1)Тот, кто любит искусство истинно, кто любит поэзию, литературу, не должен искусственно ограничивать себя только одной сферой и пребывать в полном равнодушии к музыке, танцу, изображению…

(2)Людям свойственно всестороннее, гармоническое развитие интересов и вкусов. (3)И я даже как-то не представляю себе человека, который любил бы серьёзную музыку и оставался бы глух к поэзии Пушкина, Блока, Маяковского, никогда не читал бы Толстого, Чехова. (4)Или страстного знатока литературы, поэзии, который не бывал в Эрмитаже, Третьяковской галерее, в Русском музее. (5)Не очень поверю я в его любовь к стихам: стихи полны впечатлений от полотен великих художников, от ландшафтов России, от городов мира…

(6)Где найти чудака, который изучает Шекспира, а в театре никогда не бывал? (7)Уж кто его любит, не пропустит «Гамлета» ни в театре, ни на экране! (8)Даже тот, кто не обладает активным музыкальным слухом, если он человек культурный по-настоящему, он ходит на концерты, слушает музыку в записи или по радио. (9)Как можно добровольно отказаться от величайших ценностей, накопленных человечеством? (10)Как можно без них правильно судить об искусстве и о его воздействии на людей?

(11)По счастью, человек, развивший в себе способности воспринимать искусство, не ограничивает себя какой-то одной областью (если даже он профессионально работает в ней), а, наоборот, стремится как можно больше узнать и ощутить эту благотворную связь искусств между собой.

(12)Разве наше представление о Пушкине ограничивается его сочинениями? (13)Нет! (14)Мы не можем назвать почти ни одного большого русского композитора, который не создал бы оперу на пушкинский текст, не положил бы на музыку пушкинские стихи. (15)Даргомыжский написал на текст Пушкина «Русалку»; Мусоргский – народную драму «Борис Годунов»; Римский-Корсаков – «Сказку о царе Салтане», «Моцарта и Сальери», «Золотого петушка»; Чайковский – «Онегина», «Пиковую даму», «Мазепу»; Рахманинов – «Алеко»; Глиэр – «Медного всадника»…

(16)Пушкинские сюжеты в изобразительном искусстве составляют целую пушкиниану, которую начинают такие художники, как Брюллов, Репин, Врубель. (17)А какие вдохновенные иллюстрации к «Маленьким трагедиям» Пушкина создал выдающийся советский гравёр Владимир Фаворский! (18)И отличные иллюстрации к «Борису Годунову» – художник-график Евгений Кибрик.

(19)А облик самого Пушкина! (20)Памятник работы скульптора Опекушина на Пушкинской площади в Москве. (21)Памятник в Санкт-Петербурге, созданный скульптором Аникушиным: вдохновенное изображение Пушкина в момент вдохновенного чтения стихов – разве это не продолжение пушкинской темы в искусстве?

(22)А исполнение стихов Пушкина и его прозы… (23)Например, Игорь Владимирович Ильинский «рассказывает» «Золотого петушка» так, что пушкинская сказка начинает сверкать новыми красками – чистыми, звонкими, радует тонким юмором, остротой, сатирой на царей и их приближённых.

(24)А разве воплощённый Шаляпиным образ Бориса Годунова в опере Мусоргского не продолжение Пушкина? (25)Или шаляпинский Мельник в «Русалке»? (26)А шаляпинский же Сальери?..

(27)Каждый, кого интересует не только отдельное произведение, но и совокупность впечатлений, которую составляет понятие «культура», каждый культурный человек стремится воспринять все грани искусства, все его сущности, или, как ещё говорят, ипостаси.

(28)Знакомство с искусством, поэзией, литературой вызывает стремление не только воспринимать прекрасное, но и многое знать об этом прекрасном и о том, кем оно создано, как создано, когда. (29)Рождается желание глубоко постигнуть, осмыслить явления и сопоставить одно явление с другим. (30)Отсюда наш интерес к истории искусства, литературы, к биографии создателей гениальных творений, к процессу их творчества, к той эпохе, в которую они жили.

(31)Разрозненные впечатления соединяются в общую картину культуры. (32)Каждому явлению отводится своё место. (33)И каждое явление оценивается не только само по себе, но и в сопоставлении с другими. (34)Значительное, великое мы научаемся отличать от пошлого и преходящего. (35)Великие творения слушаем, смотрим и перечитываем неоднократно. (36)И с каждым разом находим в творениях всё больше красот.

(По И.Л. Андроникову*)
* Ираклий Луарсабович Андроников (1908–1990) –
советский писатель, литературовед, мастер художественного рассказа, телеведущий.

(1)У меня есть теория, называется она «теория поцелуя и удара». (2)Бог целует и напутствует гения словами: «Иди на землю, у тебя большая миссия, я поставил перед тобой очень сложную задачу». (3)Но когда решение этой задачи по каким-то причинам не получается, тогда Бог «ударяет» гения – страхами и болезнями.

(4)Возьмём Бетховена. (5)Бог его целует, но по прошествии времени видит, что у Бетховена ничего не получается так, как он, Бог, хотел. (6)Тогда Господь его оглушает: будешь глухим композитором. (7)И после этого Бетховен начинает писать величайшую музыку. (8)Точно так же Бог целует Моцарта. (9)Тебе вся гармония принадлежит, твоя миссия – спасать людей, появится даже понятие «эффект Моцарта» – такой красоты будет твоя музыка. (10)А Моцарт пишет музыку, подражая всяким модным в его время дяденькам, даже Иоганну Христиану Баху, одному из детей Иоганна Себастьяна Баха. (11)И тогда Бог не даёт Моцарту в полной мере наслаждаться жизнью: у композитора слабое, подверженное всяческим болезням тело, в любой момент он рискует умереть от самой ерундовой хвори – отсюда его фобия смерти... (12)Невозможность дышать у Шопена, одиночество и безденежье у Шуберта – та же история. (13)Получается, гению всегда нужны две вещи: талант, гениальность и удар для мобилизации всех сил.

(14)Иногда у меня спрашивают: а какой у Рахманинова был удар? (15)Потому что кажется, что был один поцелуй – такая ясность во всех его звуках. (16) Но удар был, и ещё какой удар! (17)Дичайшая мнительность, ведущая к депрессиям. (18)А мнительность была вот с чем связана: он боялся умереть от рака и, как только у него кололо в правом боку, бежал к врачам весь трясущийся. (19)Жизнь кончена, всё пропало! (20)Врачи его исследовали и говорили: «Серёжа, ты абсолютно здоров». (21)Рахманинов вылетал от врачей на крыльях и писал свою великую музыку, пока… не кололо в левом боку. (22)Опять врачи, исследования и диагноз: «Сергей Васильевич, вы здоровы». (23)И он снова убегал – в полёт. (24)Своей музыкой сражался за право жить. (25)В этом – лечебный эффект великой музыки. (26)Самый лучший антидепрессант. (27)Мы получаем от гения энергию преодоления трудностей, понимаете? (28)Я уже не говорю о том, что музыка – проводник в другой мир, другое измерение. (29)Туда, где нет постылой жизни, постылых, однообразных вещей, надуманных проблем и неразрешимых конфликтов. (30)Где мы подлинные, настоящие. (31)Потому что, когда мы слушаем музыку – Бетховена, Моцарта, Рахманинова, – мы, наконец, слушаем самих себя.

(По М.С. Казинику*)
* Михаил Семёнович Казиник (род. в 1951 году)
— советский и шведский лектор-музыковед, популяризатор классической музыки.

(1)У меня есть теория, называется она «теория поцелуя и удара». (2)Бог целует и напутствует гения словами: «Иди на землю, у тебя большая миссия, я поставил перед тобой очень сложную задачу». (3)Но когда решение этой задачи по каким-то причинам не получается, тогда Бог «ударяет» гения – страхами и болезнями.

(4)Возьмём Бетховена. (5)Бог его целует, но по прошествии времени видит, что у Бетховена ничего не получается так, как он, Бог, хотел. (6)Тогда Господь его оглушает: будешь глухим композитором. (7)И после этого Бетховен начинает писать величайшую музыку. (8)Точно так же Бог целует Моцарта. (9)Тебе вся гармония принадлежит, твоя миссия – спасать людей, появится даже понятие «эффект Моцарта» – такой красоты будет твоя музыка. (10)А Моцарт пишет музыку, подражая всяким модным в его время дяденькам, даже Иоганну Христиану Баху, одному из детей Иоганна Себастьяна Баха. (11)И тогда Бог не даёт Моцарту в полной мере наслаждаться жизнью: у композитора слабое, подверженное всяческим болезням тело, в любой момент он рискует умереть от самой ерундовой хвори – отсюда его фобия смерти... (12)Невозможность дышать у Шопена, одиночество и безденежье у Шуберта – та же история. (13)Получается, гению всегда нужны две вещи: талант, гениальность и удар для мобилизации всех сил.

(14)Иногда у меня спрашивают: а какой у Рахманинова был удар? (15)Потому что кажется, что был один поцелуй – такая ясность во всех его звуках. (16) Но удар был, и ещё какой удар! (17)Дичайшая мнительность, ведущая к депрессиям. (18)А мнительность была вот с чем связана: он боялся умереть от рака и, как только у него кололо в правом боку, бежал к врачам весь трясущийся. (19)Жизнь кончена, всё пропало! (20)Врачи его исследовали и говорили: «Серёжа, ты абсолютно здоров». (21)Рахманинов вылетал от врачей на крыльях и писал свою великую музыку, пока… не кололо в левом боку. (22)Опять врачи, исследования и диагноз: «Сергей Васильевич, вы здоровы». (23)И он снова убегал – в полёт. (24)Своей музыкой сражался за право жить. (25)В этом – лечебный эффект великой музыки. (26)Самый лучший антидепрессант. (27)Мы получаем от гения энергию преодоления трудностей, понимаете? (28)Я уже не говорю о том, что музыка – проводник в другой мир, другое измерение. (29)Туда, где нет постылой жизни, постылых, однообразных вещей, надуманных проблем и неразрешимых конфликтов. (30)Где мы подлинные, настоящие. (31)Потому что, когда мы слушаем музыку – Бетховена, Моцарта, Рахманинова, – мы, наконец, слушаем самих себя.

(По М.С. Казинику*)
* Михаил Семёнович Казиник (род. в 1951 году)
— советский и шведский лектор-музыковед, популяризатор классической музыки.