ЕГЭ (задание 3)

В 60-70-е годы было принято ехать в Сибирь на стройки коммунизма, в 90-е – распродавать за копейки воронью эти стройки. А народ оставался в стране, которая переходила на положение служанки и содержанки, в стране, которая отказывалась обеспечивать его работой. Вот и спрашивайте с него после этого мораль.

Суть нашего характера – суть географических условий. Максимализм нашей ду­ши – от неоглядных просторов, испытующих желания и волю: нам или всё, или ниче­го, на половину мы не согласны. Оборотная сторона всякой положительной черты – вероятно, от резкой смены климата, а отсюда – нередко затраченного впустую труда. Наша порывистость – от необходимости успеть, уложиться в короткие сроки. У нас и сама природа порывиста: рассветает за день, блекнет за ночь. Завтрашний день у нас постоянно был ненадёжен. За четыре века Киевская Русь 250 раз отражала внешние нашествия, за последующие пятьсот лет она провела в войнах почти триста. Ещё и в конце XVIII века на азиатских рынках торговали русскими невольниками. Занимая большие площади в Европе и Азии, мы не Европа и не Азия.  Вторая раздвоенность – психическая, между святостью и стихией, между небом и землёй. Третья: мы не рож­дены для материального порядка вещей, но и не утвердили духовный.

Но <...> мы так порочны, так нравственно безобразны, настолько не годны для со­седства и дружбы, отчего ж тогда десятки и сотни умнейших людей Европы искали утешение и видели надежду в России? Почему душу, хоть и загадочную, ищут здесь? Не потому ли, что, несмотря на все свои недостатки, отвечает российский человек главному замыслу вообще о человеке?

Один лесковский герой так и говорит: «А ты не грусти. Чужие земли похвалой сто­ят, а наша и хайкой крепка будет».

(По В.Г. Распутину)

В строении всякого текста можно выделить такие три уровня, на которых располагаются все особенности его содержания и формы. Это выделение и разделение трёх уровней было предложено в своё время московским формалистом Б.И. Ярхо. Здесь его система пересказывается с некоторыми уточнениями. Попробуем применить её для анализа стихотворения А.С. Пушкина «Снова тучи надо мною».

Итак, первый, верхний уровень — идейно-образный. В нём два подуровня: во-первых, идеи и эмоции (например, идеи: «жизненные бури нужно встречать мужественно» <...> «любовь придаёт сил»; а эмоции — «тревога» и «нежность»); во-вторых, образы и мотивы (например, «тучи» — образ, «собралися» — мотив).

Второй уровень, средний, — стилистический. В нём тоже два подуровня: во-первых, лексика, т. е. слова, рассматриваемые порознь (и прежде всего — слова в переносных значениях, «тропы»); во-вторых, синтаксис, т. е. слова, рассматриваемые в их сочетании и расположении.

Третий уровень, нижний, — фонический, звуковой. Это, во-первых, явления стиха — метрика, ритмика, рифма, строфика; а во-вторых, явления собственно фоники, звукописи — аллитерации, ассонансы. Как эти подуровни, так и все остальные можно детализировать ещё более дробно.

(По М.Л. Гаспарову)

На пламенно-золотом, необозримом небесном поле лежат целые миры волшебных городов, зданий, башен, чудовищ, зверей — всё из облаков. Вот, смотрите, громада исполинской крепости рушится медленно, без шума; там опустилась, подавляя собственный фундамент, высокая башня, и опять всё тихо отливается в форму горы, островов с лесами, с куполами. Не успело воображение воспринять этот рисунок, а он уже тает и распадается, и на место его тихо воздвигся откуда-то корабль и повис на воздушной почве.

Изумлённый глаз смотрит вокруг, не видя руки, которая, играя, строит воздушные видения. Тихо, нежно и лениво ползут эти тонкие и прозрачные узоры в золотой атмосфере, как мечты тянутся в дремлющей душе, слагаясь в пленительные образы и разлагаясь опять, чтоб слиться в фантастической игре…

Пусть живописцы найдут у себя краски, пусть хоть назовут эти цвета, которыми угасающее солнце окрашивает небеса! Посмотрите: фиолетовая пелена покрыла небо и смешалась с пурпуром; прошло ещё мгновение, и сквозь неё проступает тёмно-зелёный.

А замки, башни, леса, розовые, палевые, коричневые, сквозят от последних лучей быстро исчезающего солнца, как освещённый храм… Вы недвижны, безмолвны, млеете перед радужными следами солнца: оно жарким прощальным лучом раздражает глаза, но вы не отводите взора; вам не хочется выйти из этой неги покоя.

Очнувшись, со вздохом скажешь себе: ах, если б всегда и везде такова была природа, так же горяча и так величаво и глубоко покойна! Если б <…> была и жизнь!..

(По И.А. Гончарову)

Всё то, о чём мы говорим, является только содержанием речи, темой наших слов. <…> темой может быть, например, «природа», «человек», «придаточное предложение». Но чужое высказывание является не только темой речи: оно может войти в речь и её синтаксическую конструкцию как особый конструктивный элемент. Более того, чужое высказывание, оставаясь только темой речи, может быть лишь поверхностно охарактеризовано. Для того чтобы проникнуть в его содержательную полноту, необходимо ввести его в конструкцию речи. При этом чужая речь сохраняет свою конструктивную и смысловую самостоятельность, не разрушая речевой ткани принявшего её контекста. В то же время, будучи конструктивным элементом авторской речи, чужое высказывание является и темой авторской речи, входит в её тематическое единство.

Чужая речь мыслится говорящим как высказывание другого субъекта, первоначально совершенно самостоятельное, конструктивно законченное и лежащее вне данного контекста. Вот из этого самостоятельного существования чужая речь переносится в авторский контекст, сохраняя при этом своё предметное содержание и хотя бы рудименты своей языковой целостности и первоначальной конструктивной независимости.

Авторское высказывание, принявшее в свой состав другое высказывание, вырабатывает синтаксические, стилистические и композиционные нормы для его частичной ассимиляции, приобщения к синтаксическому, композиционному и стилистическому единству авторского высказывания, сохраняя в то же время, хотя бы в рудиментарной форме, первичную самостоятельность чужого высказывания.

(По В.Н. Волошинову)

Стандарт прочно вошёл в современную жизнь. Но если заглянуть в глубь веков, то окажется, что уже тысячу лет назад плоский кирпич из вымешенной красной глины — плинфа — выделывался определённых стандартных размеров. Типовыми были на Руси избы, хотя этих слов тогда не употребляли. Избы рубили по образцу: как у деда, как у соседа, как в ближайшей деревне. Типовое сооружение было подсказано человеку здравым смыслом. С незапамятных времён всё лучшее, рациональное, появлявшееся в технике строительства, оставалось надолго, закреплялось, проверялось и перепроверялось жизнью и передавалось из поколения в поколение.

В Москве в XVII столетии существовал рынок Скородом, где продавались типовые сборно-разборные дома. Собрать их не составляло никакого труда, и местные жители охотно пользовались этой услугой.

После войны с Наполеоном восстановление Москвы производилось с применением стандартных конструкций, типовых столярных и лепных деталей. Многие жилые дома были построены по одному из образцовых проектов. <…> каждый из домов имел своё лицо. Пройдитесь по Сивцеву Вражку или Замоскворечью, вы и сегодня увидите эти скромные особнячки с мезонинами. Почти всюду семь или девять окон по главному фасаду. Так повелось с давних времён, что при строительстве повторяли размеры, пропорции, композицию, а детали могли быть иными, потому и не найти двух абсолютно одинаковых зданий.

(По Л.И. Даниловой)

Важным языковым средством художественной литературы является синтаксическая выразительность. Почему же так важен для художественного произведения его поэтический синтаксис, вплоть до длины фразы и расположения слов в ней? Дело в том, что первоначально искусство слова существовало не в печатном тексте, а в виде устного рассказа, повествования, песни и т.д. Литература очень хорошо помнит о своём происхождении из звучащего слова и никогда не порывает с ним.

В отличие от других видов письменной речи (научной, деловой и т.п.), литературная речь есть речь потенциально звучащая. Поэтому художественный текст нельзя просто пробегать глазами, фиксируя смысл; его надо хотя бы мысленно слышать — без этого теряется очень многое: утрачивается какая-то сторона смысла (чаще всего в <…> случаях ускользает эмоциональная тональность), обедняется представление о художественном своеобразии, да и удовольствие от чтения многих художественных произведений при чтении только глазами во многом уменьшается, а то и вовсе пропадает. Вот поэтому в художественном произведении так важен синтаксис: в нём воплощаются, опредмечиваются живые интонации звучащего слова. Недаром многие писатели стремились к музыкальности своей фразы, а А.П. Чехов писал, что запятые служат «нотами при чтении».

(По А.Б. Есину)

Климат на Земле стремительно меняется. Связанные с этим природные явления создают риски для благополучия жизни будущих поколений. Особое беспокойство и тревогу вызывают сокращение площади морских льдов, горных и полярных ледников, таяние вечной мерзлоты, повышение уровня Мирового океана, изменение режима и интенсивности атмосферных осадков, увеличение количества тайфунов и ураганов, засушливых периодов и масштабных природных пожаров, рост неустойчивости в развитии природных процессов.

Достоверное прогнозирование последствий климатических изменений возможно, если оно базируется на реалистичных факторах, влияющих на климат. Среди таких факторов основными считаются солнечная радиация, парниковый эффект, вулканическая деятельность и механизмы теплообмена. В настоящее время мнение о том, что основная причина изменения глобального климата — парниковый эффект, претендует на статус достоверного. <…> убедительные научные доказательства, подтверждающие это мнение, не приводятся.

Парниковый эффект проявляется в способности ряда газов и аэрозолей удерживать тепло, получаемое нашей планетой от Солнца. Иными словами, приходящая от Солнца коротковолновая радиация разогревает поверхность нашей планеты, которая излучает тепло в виде длинноволнового (инфракрасного) излучения. Это тепло нагревает атмосферу и частично удерживается ею. Оценка парникового эффекта основывается на понятии эффективной температуры Земли и её отличии от фактической температуры земной поверхности. Парниковый эффект — естественный и важный процесс для нашей планеты. Потенциальную опасность представляет превышение нормы парниковых газов.

(По материалам журнала «Наука и жизнь»)

В журнале «Научные успехи» вышло исследование, сделанное на основе записей тысяч вокализаций (то есть издаваемых звуков) трёх групп диких шимпанзе в национальном парке Таи в Кот-д'Ивуаре. Учёные из Института эволюционной антропологии Общества Макса Планка в Лейпциге задались вопросом, комбинируют <...> шимпанзе свои восклицания подобно тому, как мы складываем слова во фразы.

«Создание новых значений путём комбинирования слов — отличительная черта человеческого языка, и крайне важно выяснить, существует ли подобная способность у наших ближайших ныне живущих родственников, шимпанзе и бонобо, чтобы понять, как возник наш язык», — говорит приматолог Кэтрин Крокфорд, руководившая этим проектом.

В отличие от людей, другие приматы обычно полагаются на отдельные звуки, а не на их сочетания. Уже были работы, показывающие, что некоторые виды приматов комбинируют звуки, но таких комбинаций очень мало, и они жёстко привязаны к ситуации: в основном служат для оповещения других о присутствии хищников. Но всё ли мы знаем о лингвистических возможностях наших ближайших ныне живущих родственников?

«Наши результаты свидетельствуют о наличии у шимпанзе системы голосовой коммуникации, беспрецедентной в животном мире, что перекликается с недавними открытиями, полученными на бонобо. А значит, сложные комбинаторные способности уже присутствовали у общего предка людей и этих двух видов человекообразных обезьян. Считалось, что коммуникация у человекообразных обезьян жёстко фиксирована, связана с эмоциональными состояниями и поэтому не может ничего сказать нам об эволюции человеческого языка. Вместо этого мы видим здесь чёткие указания на то, что большинство типов звуков в репертуаре шимпанзе могут менять или обогащать своё значение при сочетании с другими типами звуков. Сложность этой системы предполагает, что либо в общении гоминидов действительно есть что-то особенное, что зарождалось ещё у нашего общего предка с шимпанзе и бонобо, либо мы недооценили сложность коммуникации и у других животных, что требует дальнейшего изучения», — говорит Седрик Жирар-Бютто, ведущий автор исследования.

(По А. Константинову)

Пятая симфония, которая поражает лаконизмом изложения, сжатостью форм, устремлённостью развития, кажется рождённой в едином творческом порыве. Однако создавалась она дольше остальных. Бетховен работал над ней на протяжении трёх лет, успев закончить в эти годы две симфонии совершенно иного характера: в 1806 году была написана лирическая Четвёртая, в следующем начата и одновременно с Пятой завершена Пасторальная, позднее получившая № 6.

Пятая симфония посвящена известным меценатам — князю Ф.И. Лобковицу и графу А.К. Разумовскому, русскому посланнику в Вене, — и впервые прозвучала в авторском концерте, так называемой «академии», в Венском театре 22 декабря 1808 года вместе с Пасторальной. Во время репетиции композитор повздорил с предоставленным ему оркестром, сборным, невысокого уровня, и по требованию музыкантов, отказавшихся с ним работать, вынужден был удалиться в соседнюю комнату, откуда и слушал, как его музыку разучивает дирижёр И. Зейфрид. Во время концерта в зале царил холод, публика сидела в шубах и равнодушно восприняла новые симфонии Бетховена.

Впоследствии Пятая стала самой популярной в его наследии. В ней сконцентрированы наиболее типичные черты бетховенского стиля, наиболее ярко и сжато воплощена основная идея его творчества, которую обычно формулируют так: через борьбу к победе. Короткие рельефные темы сразу и навсегда врезаются в память. Одна из них, <...> видоизменяясь, проходит через все части (такой приём, заимствованный у Бетховена, следующее поколение композиторов будет использовать часто). Об этой сквозной теме, своего рода лейтмотиве из четырёх нот с характерным стучащим ритмом, по свидетельству одного из биографов композитора, он говорил: «Так судьба стучится в дверь».

(По А.К. Кенигсберг)

В Россию пришёл Пушкинский праздник... Время неумолимо, но Александр Сергеевич, как и сама Россия, был, есть и будет нашей духовной сущностью на все времена. Думаю, что для поэта, живущего вне времени, не было привычного нам понятия прошлого и будущего: прошлое жило в нём, в настоящем жил он сам, будущее прозревал его гений.

Пушкин для нас есть сама Россия, сама русская душа – загадочная и непонятная. Он искал национальный характер, прозревая будущее. В его стихотворении «Странник» удивительным и непостижимым образом угадывается характер Льва Николаевича Толстого, появление которого Пушкин предчувствовал. Случайность? Совпадение? Нет! Это гениальное прозрение.

Пушкин – явление национальное мирового масштаба. Языки, судьбы и характеры народов подобны рекам, опоясывающим планету. Пушкин мог войти в любую из этих рек, не рассыпаясь по дну мелкой галькой, а растворившись в реке, <…> становился вселенским потоком.

Он никогда не был за границей. Но в нём текла испанская кровь, когда он жил страстью Дон Жуана и мудростью Лепорелло. Вместе с Моцартом он слушал слепого скрипача в трактире в Вене. Страдал на пиру во время чумы, охватившей Европу.

Народ у поэта безмолвствует. Он безмолвствует, потому что отдал своё слово, свой язык и характер своему гению. Хранить Пушкина – значит сохранять русский народ. Пушкин – сердце России. И пока бьётся это сердце, Россия жива и непобедима!

(По К.В. Скворцову)