ОГЭ 2019 (задание 4)

– (1)Говорят, что самые непримиримые недруги – это бывшие друзья, – сказала нам однажды наша дочь Оля. – (2)Я убедилась, что это так.

(3)Люсю Катунину она называла на французский манер: Люси́. (4)«Как в доме Ростовых! – поясняла Оленька. – (5)Или Болконских».

(6)Люся упорно предрекала нашей дочери судьбу Леонардо да Винчи.

(7)Несмотря на сопротивление Оленьки, она таскала за ней огромную папку с рисунками, даже готовила краски и мыла кисточки. (8)Какая женщина устоит перед таким обожанием? (9)Оленька стала дружить с Люси́, хотя времени на дружбу у неё было мало.

(10)Да и у Люси, признаться, его было не очень много. (11)Люсина мама в течение долгих лет не поднималась с постели.

(12)Стремясь доставить матери радость, дочка восклицала:

– (13)Если б ты видела фигуру спящего льва, которую вылепила Оля! (14)Я весь вечер говорю шёпотом: вдруг он проснётся?

(15)Часто она забирала Олины работы, чтобы показать маме, и взяла слово, что, когда мама наконец поднимется, Оля нарисует её портрет.

(16)Люся и сама потихоньку рисовала, но мы видели только её заголовки в школьном юмористическом журнале, который, по предложению Оли, носил название «Детский лепет».

(17)Неожиданно всё изменилось.

(18)В художественной школе организовали встречу с прославленным мастером живописи. (19)Люся высоко чтила этого мастера. (20)Но чтили его и все остальные, поэтому школьный зал оказался переполненным.

(21)И Оленька не смогла провести туда подругу.

– (22)Я не нашла для Люси места в зале, – рассказывала в тот вечер Оля. – (23)А она обиделась... (24)И на что?! (25)Академик живописи рисует гораздо лучше, чем говорит. (26)Я сказала ей: «Ты знаешь его работы. (27)Значит, ты с ним знакома. (28)Художник – это его творчество». (29)А она вернула мою папку с рисунками. (30)Как говорят, «заберите ваши игрушки».

– (31)И что же дальше? – спросила я дочь.

– (32)Ну и мерси, дорогая Люси́ – в рифму пошутила Оленька.

– (33)Друзей труднее найти, чем потерять.

– (34)Раз можно потерять, значит, это не такой уж и друг!

– (35)Не нашла места в зале? – задумчиво произнесла я. – (36)Если бы ты нашла его у себя в сердце...

(По А. Алексину)*
* Алексин Анатолий Георгиевич (род. в 1924 г.) – писатель, драматург.
Его произведения повествуют о мире юности.

(1)В дверь позвонили. (2)Из прихожей донеслись оживлённые голоса и смех. (3)Появились гости. (4)Солидные, хорошо одетые люди здоровались с хозяевами, подходили к столу, накладывали в тарелки закуску. (5)Дамы располагались в удобных мягких креслах; мужчины, образовав группки, беседовали друг с другом. (6)Семён Петрович поднял меня с места и представил гостям:

– (7)Вот Иван, самый большой оригинал из всех друзей моей дочери.

(8)Неожиданно попав в центр внимания, я был сильно смущён и, кажется, покраснел. (9)Гости заулыбались, с любопытством оглядывая меня, словно ожидая, что я немедленно докажу справедливость слов профессора.

(10)Он хлопнул меня по плечу:

– (11)Да, молодёжь нынче любопытная. (12)С ней надо говорить, надо общаться!

(13)Одна интересная дама повернулась ко мне:

– (14)Вот скажите мне, Ваня. (15)У меня дочь пятнадцати лет, и она целыми днями слушает какой-то визг. (16)У нас роскошная библиотека, большая, с редкими книгами, но она ничегошеньки не хочет. (17)Придёт из школы, кое-как уроки сделает, включит магнитофон и слушает до вечера.

– (18)Это у них называется «балдеет», – радостно сообщил один из гостей.

– (19)Дух противоречия, – убеждённо сказал другой.

– (20)А по-моему, – заявил подтянутый мужчина, – всё дело в избалованности. (21)Нынешние молодые люди живут как-то слишком легко, без трудностей.

– (22)О-о, это старая песня, – засмеялась дама. – (23)Получается, что если нам было тяжело, то пусть и им будет так же? (24)Глупо!

– (25)Наверное, глупо, – согласился подтянутый. (26)Он хотел что-то добавить, но замешкался.

(27)Семён Петрович решил переменить тему:

– (28)Я надеюсь, что вы не будете против, если моя дочь что-нибудь споёт?

– (29)Это будет прекрасно, – томно сказала пожилая дама.

(30)Семён Петрович повернулся к Кате, не замечая её угрюмого взгляда:

– (31)Катюша, давай-ка «Соловья» алябьевского...

– (32)Значит, «Соловья»? – спросила Катя.

(33)Она мягко коснулась пальцами клавиш – нежно зазвучало вступление. (34)Катя запела тоненьким голоском:

– (35)Соловей мой, соловей,

Чтоб ты сдох, Бармалей!..

– (36)Что? – растерянно пробормотала мама.

(37)Катя перестала играть и повернула к нам разгорячённое лицо:

– (38)Я этого «Соловья» с пяти лет пою. (39)К нам гости – тут я со своим «Соловьём»! (40)Я, если б он мне попался, этот соловей, его на медленном огне изжарила бы!..

(41)Оторопевшие гости не могли вымолвить ни слова.

(По К.Г. Шахназарову)*
* Шахназаров Карен Георгиевич (род. в 1952 г.) -
 советский и российский кинорежиссёр, сценарист,продюсер.

(1)Толя осени не любил. (2)Не любил за то, что опадали листья и «реже солнышко блистало», а больше всего за то, что осенью часто шли дожди и мама не пускала его на улицу.

(3)Но вот наступило такое утро, когда все окна были в извилистых водяных дорожках, а дождь заколачивал и заколачивал что-то в крышу... (4)Но мама не удерживала Толю дома, а даже поторапливала. (5)И Толя почувствовал, что теперь он совсем большой: папа тоже ходил на работу в любую погоду!

(6)Мама вынула из шкафа зонтик и белый плащ, который Толя тайком надевал вместо халата, когда они с ребятами играли в докторов.

– (7)Ты куда? – удивился Толя.

– (8)Тебя провожу.

– (9)Меня... провожать? (10)Что ты?

(11)Мама вздохнула и положила приготовленные вещи обратно в шкаф.

(12)Толе очень нравилось бежать в школу под дождём. (13)Один раз он обернулся и вдруг на другой стороне улицы увидел маму. (14)На улице было много плащей и зонтиков, но маму он узнал сразу. (15)А она, заметив, что Толя обернулся, спряталась за углом старого двухэтажного дома.

(16)«Прячется!» – сердито подумал Толя. (17)И побежал ещё быстрей, чтоб мама не вздумала догонять его.

(18)Возле самой школы он обернулся ещё раз, но мамы уже не было.

(19)«Вернулась», – с облегчением подумал он.

(20)На торжественной линейке ученики строились по классам. (21)Молодая учительница проворно смахивала с лица мокрые прядки волос и кричала:

– (22)Первый «В»! (23)Первый «В»!

(24)Толя знал, что первый «В» – это он. (25)Учительница повела ребят на четвёртый этаж.

(26)Ещё дома Толя решил, что ни за что не сядет за парту с девчонкой. (27)Но учительница, словно шутя, спросила его:

– (28)Ты, наверное, хочешь сесть с Черновой, да?

(29)И Толе показалось, будто он и правда всегда мечтал сидеть рядом с Черновой.

(30)Учительница раскрыла журнал и начала перекличку. (31)После переклички она сказала:

– (32)Орлов, прикрой, пожалуйста, окно.

(33)Толя сразу вскочил и подошёл к окну, но дотянуться до ручки ему было нелегко. (34)Он приподнялся и вдруг замер на цыпочках: за окном он неожиданно увидел маму. (35)Она стояла, держа в руках сложенный зонтик, не обращая внимания на дождь, который стекал с плаща, и медленно водила глазами по окнам школы: мама, наверно, хотела угадать, в каком классе сидит её Толя.

(36)И тут он не смог рассердиться. (37)Наоборот, ему захотелось высунуться на улицу, помахать маме и громко, чтобы не заглушил дождь, крикнуть:

– (38)Не волнуйся! (39)Не волнуйся, мамочка... (40)Всё хорошо! (41)Но крикнуть он не мог, потому что на уроке кричать не полагается.

(По А. Алексину)*
* Алексин Анатолий Георгиевич (род. в 1924 г.) – писатель, драматург.
Его произведения повествуют главным образом о мире юности.

(1)Меня ждали шестнадцать лет... (2)Ужасно быть поздним ребёнком! (3)Я стал драгоценным подарком, как чашка, которая, нарядная и чистая, стоит за стеклом, но из которой никогда не пьют чай. (4)Позднего ребёнка ждут не дождутся и, когда наконец дожидаются, начинают проявлять к нему такую любовь, такое внимание, что ему хочется сбежать на край света.

(5)Говоря по-честному, гордостью нашей семьи должна быть сестра Людмила: она кандидат наук, работает в архитектурной мастерской.

(6)А гордятся все в доме мной. (7)Это несправедливо.

(8)Чтобы замаскировать эту несправедливость, отец хвалит меня как бы в шутку. (9)Даже за тройки, принесённые из школы, меня не ругают.

– (10)Вот ведь способный какой, а! (11)Совсем вчера не учил уроков, у телевизора сидел, а на тройку ответил!

(12)Частенько отец просит меня напомнить ему содержание кинокартины или книги, которую мы оба читали.

– (13)Какая диковинная память, а! – радостно говорит он. – (14)Всё помнит, будто вчера читал... (15)А я вот всё позабыл, всё перепутал!

(16)Мне кажется, отец просто счастлив, что он всё забывает и путает.

(17)На следующий день, после того как я смазал по физиономии Костику, отец сказал:

– (18)Драться, конечно, нехорошо. (19)А всё-таки смелый какой, а! (20)Ниже на две головы, а пошёл в наступление, решился! (21)Такой в огне не сгорит и в воде не утонет!

(22)Вот до чего доводит любовь!

(23)А мне вовсе не нравится, что дома меня все восхваляют.

(24)Трудно разве ответить на тройку? (25)Или запомнить содержание книги? (26)Кретин я, что ли, какой? (27)И почему надо особенно радоваться, что я «на целых две головы» ниже Костика? (28)Хотя на самом деле всего на полголовы.

(29)Отец и мама, мне кажется, очень довольны, что я невысокий. (30)Они-то ведь ждали ребёнка и хотят, чтоб я на всю жизнь им остался. (31)Но я не хочу!

(32)Как-то я услышал по радио, что, если в семье несколько детей, нехорошо одного из них выделять. (33)Я сказал об этом родителям.

– (34)Другой бы гордился, что его выделяют, а этот думает о сестре. (35)Какой добрый, а! – воскликнул отец.

– (36)Значит, любовь и забота не сделали тебя эгоистом, – заключила мама. – (37)Мы очень рады.

(38)Вот вам и всё! (39)Они очень рады. (40)А я?..

(По А.Г. Алексину)*
* Алексин Анатолий Георгиевич (род. в 1924 г.) – писатель, драматург.
Его произведения повествуют главным образом о мире юности.

(1)В командировки мама и отец ездили очень часто: они вместе проектировали заводы, которые строились где-то очень далеко от нашего города. (2)Я оставался с бабушкой – маминой мамой.

(3)В неблагополучных семьях родители, уехав из дому, вообще не присылают писем, в благополучных пишут примерно раз или два в неделю – мы с бабушкой получали письма каждый день. (4)Мои родители соблюдали строгую очерёдность: одно письмо – от отца, другое – от мамы. (5)Порядок ни разу не нарушился. (6)В конце письма неизменно стояла дата, а чуть пониже было написано: «8 часов утра». (7)Значит, отец и мама писáли после своей утренней пробежки и перед работой.

– (8)Фантастика! – сказала однажды бабушка. – (9)Хоть бы раз перепутали очередь!..

(10)Я не мог понять: восторгается она моими родителями или в чём-то их упрекает? (11)Это было отличительной бабушкиной чертой: по её тону часто нельзя было определить, шутит она или говорит всерьёз, хвалит или высмеивает. (12)Я-то восхищался ими, поскольку мы часто восхищаемся поступками, на которые сами не способны.

(13)Конечно, бабушка была счастлива за свою дочь, гордилась её мужем, то есть моим отцом, но она, как и я, редко следовала тем правилам, к которым нас с ней стремились приучить.

(14)Например, мама и отец старались закалить нас. (15)Но мы с бабушкой не желали обливаться ледяной водой и вставать по воскресеньям ещё раньше, чем в будни, чтобы идти на лыжах или в поход. (16)Мы сознавали, что нечётко делаем гимнастику.

(17)Вообще, мои родители то и дело обвиняли нас обоих в нечёткости: мы нечётко сообщали, кто и когда звонил маме или отцу по телефону, нечётко соблюдали режим дня.

(18)Проводив маму с отцом в очередную командировку, мы с бабушкой тут же, как заговорщики, собирались на экстренный совет. (19)Невысокая, сухонькая, с коротко подстриженными волосами, бабушка напоминала озорного мальчишку. (20)А этот мальчишка, как говорили, сильно смахивал на меня. (21)И не только внешне.

– (22)Ну-с, сколько денег откладываем на кино? – спрашивала бабушка.

– (23)Побольше! – говорил я.

(24)И бабушка, любившая ходить в кино, как и я, откладывала побольше, а деньги потом экономились на обедах.

(25)По мнению родителей, мы с бабушкой поступали неразумно и были неправильными людьми, и это нас объединяло.

(По А.Г. Алексину)*

* Алексин Анатолий Георгиевич (род. в 1924 г.) – писатель, драматург.
Его произведения повествуют главным образом о мире юности.

(1)По дому плавали запахи и крики. (2)Надежда накрывала стол и ругалась с Оксаной, которая находилась в ванной и отвечала через стену. (3)Слов не было слышно, но Корольков улавливал смысл конфликта. (4)Конфликт состоял в том, что Надежда хотела сидеть за столом вместе с молодёжью, а Оксана именно этого не хотела и приводила в пример других матерей, которые не только не сидят за столом, но даже уходят из дома. (5)Надежда кричала, что она потратила неделю на приготовление праздничного стола и всю прошлую жизнь на воспитание Оксаны и не намерена сидеть на кухне, как прислуга. (6)Корольков лежал у себя в комнате на диване и думал о том, что Оксана не умеет разговаривать с матерью, а Надежда – с дочерью. (7)Она командует, унижая её. (8)И они зажигаются друг о друга, как спичка о коробок. (9)Корольков знал по себе: от него тоже можно чего-то добиться только лестью. (10)Лесть как бы приподнимала его возможности, и он стремился поднять себя до этого нового и приятного ему предела.

(11)Отворилась дверь, и вошла Оксана в длинной новой кофте в стиле «ретро», или, как она называла, «ретрухи».

– (12)Пап, ну скажи ей, – громко пожаловалась Оксана. – (13)Чего она мне нервы мотает?

– (14)Как ты разговариваешь с матерью? – одёрнул Корольков.

– (15)Ну, пап. (16)Ну, чего она сядет с нами? (17)Я всё время буду в напряжёнке. (18)Она вечно что-нибудь ляпнет, и всем неудобно…

– (19)Что значит «ляпнет»?

– (20)Ну, не ляпнет. (21)Произнесёт тост за мир во всём мире. (22)Или начнёт обращать на меня внимание… (23)Или начнёт всем накладывать на тарелки, как будто голод…

– (24)Довольно-таки противно тебя слушать, – объявил Корольков. – (25)Ты говоришь, как законченная эгоистка.

– (26)Но ведь мой день рождения. (27)Мне же шестнадцать лет. (28)Почему в этот день нельзя сделать так, как я хочу?

(29)Корольков посмотрел с тоской на её чистенькое новенькое личико с новенькими ярко-белыми зубами и подумал, что её перелюбили в детстве и теперь придётся жать то, что посеяли. (30)Он понимал, что нужен был дочери не тогда, когда носил её на руках и посещал в оздоровительном детском лагере. (31)А именно теперь, в шестнадцать лет, когда закладывается фундамент всей дальнейшей жизни. (32)И не амбулаторно, как говорят врачи, – пришёл, ушёл. (33)А стационарно. (34)Каждый день. (35)Чтобы не пропустить возможных осложнений. (36)А осложнения, как он понимал, неизбежны.

(37)Позвонили в дверь. (38)Оксану как ветром сдуло вместе с её неудовольствием, и через секунду послышался её голос – тугой и звонкий, как струя, пущенная под напором. (39)С ней было всё в порядке. (40)Впереди праздник, и жизнь – как праздник.

(По В. Токаревой)*
* Токарева Виктория Самойловна (род. в 1937 г.) –
современный российский прозаик и сценарист.

(1)Я не любила эту куклу.

(2)Её рост и внешние достоинства сравнивали с моими. (3)Взрослые наивно полагали, что доставляют мне удовольствие, когда с дежурно-умилительными интонациями восхищались мною.

– (4)Кто из вас девочка, а кто кукла – трудно понять! – восклицали они.

(5)Я была хрупкой и малорослой. (6)И оттого что все, восхищаясь этой хрупкостью, именовали её «изяществом», а меня – «статуэткой», мне не было легче. (7)Я была самолюбива, и мне казалось, что «статуэтка» – этo лишь вещь, украшение, а не человек, тем более что статуэтками называли и трёх фарфоровых собак, оцепеневших на нашем буфете. (8)Воспитательница в детском саду, словно стараясь подчеркнуть мою хлипкость, выстроила нас всех по росту, начиная с самых высоких и кончая мною. (9)Воспитательница так и определяла моё место в общем строю: «замыкающая».

– (10)Не огорчайся: конец – делу венец! – услышала я от отца. (11)Венца на моей голове, увы, не было, а венценосные замашки имелись, и командовать я очень любила.

(12)Царство игрушек по-своему отражало реальный мир, никого не унижая, а меня возвышая. (13)Миниатюрностью своей игрушки подчёркивали, что созданы как бы для подчинения мне. (14)А безраздельно хозяйничать – я сообразила уже тогда – очень приятно. (15)Я распоряжалась маршрутами автомобилей и поездов, повадками и действиями зверей, которых в жизни боялась. (16)Я властвовала, повелевала – они были бессловесны, безмолвны, и я втайне подумывала, что хорошо было бы и впредь обращаться с окружающими подобным образом.

(17)Но вдруг, когда мне исполнилось шесть лет, появилась огромная кукла с круглым лицом и русским, хотя и необычным для игрушки, именем Лариса. (18)Отец привёз куклу из Японии, где был в командировке.

(19)Я должна была бы обрадоваться заморской игрушке.

(20)Но она была выше меня ростом, и я, болезненно на это отреагировав, сразу же её невзлюбила.

(21)Мама нередко вторгалась в мои взаимоотношения с игрушками.

– (22)Любишь наказывать? – вполушутку спросила как-то она.

(23)И вполусерьёз добавила:

– (24)С бессловесными так поступать нельзя. (25)Они же не могут ответить ни на добро, ни на зло.

– (26)На зло отвечают, – возразила я.

– (27)Чем?

– (28)Подчиняются.

– (29)Это оскорбительно. (30)Не для них... (31)Для тебя! – уже совсем серьёзно сказала мама.

(32)Она, похоже, хотела, чтоб я отказалась от абсолютной власти над своими игрушками. (33)Она вообще была против самовластия. (34)Но я к этому отвращения не питала.

(35)С появлением Ларисы многое изменилось. (36)Игрушечное царство, казалось, послушно задрало голову и взирало на неё снизу вверх. (37)Так смотрела на Ларису и я. (38)Как кукла она была более необычной, поражающей воображение, чем я как человек. (39)Мы и куклой-то её называть не решались, а именовали только Ларисой.

(По А. Алексину)*
* Алексин Анатолий Георгиевич (род. в 1924 г.) – писатель, драматург.
Его произведения, такие как «Мой брат играет на кларнете»,
«Действующие лица и исполнители», «Третий в пятом ряду» и др.,
повествуют о мире юности.

(1)Ребята ушли со двора, собирают походное снаряжение. (2)Остался один Гоша. (3)Дежурит у подъезда и ждёт кого-то...

(4)Вот наконец она появилась. (5)Загадочное существо тринадцати лет, невероятная красавица с улыбкою до ушей, с золотыми глазами, с тонюсенькой талией. (6)Верочка.

– (7)Привет, – говорит Верочка и поёживается. – (8)Холодно ещё... (9)Дай куртку.

(10)Гоша накидывает ей на плечи курточку, остаётся в одной майке, и кожа на его руках покрывается пупырышками.

– (11)Тебе отец из Англии чего-нибудь привёз?

– (12)Ага. (13)Вот, смотри, транзистор.

– (14)А матери привёз чего-нибудь? (15)Духи, например? (16)Принеси посмотреть.

– (17)Но как же я... (18)Вера, мне же... (19)Ну, неудобно...

– (20)Тогда становись на голову. (21)Ну?!

– (22)Брось, Верк... (23)Не надо...

– (24)Сейчас же встань на голову!

– (25)Ну, пожалуйста...

(26)Гоша подходит к стене, опускается на четвереньки и после нескольких неудачных попыток делает стойку. (27)Верочка наблюдает за ним сурово, как тренер.

– (28)Кто главный? – спрашивает она.

– (29)Ну, ты...

– (30)Перевернись. (31)И тащи духи. (32)А то заставлю стоять на голове целый день!

(33)Вытирая ладони о свою майку, Гоша топчется беспомощно, моргает, но Верочка неумолима. (34)И тогда, отдав ей транзистор, Гоша плетётся к себе в квартиру.

(35)Торопливые шаги на лестнице, голоса: выбегают на двор Серёжка и Павлик, одноклассники Гоши, с удочками и с какой-то картонной, но грозного вида трубой.

– (36)Это ракета, – сообщает Серёжка внушительно. – (37)В лесу запустим.

(38)Верочка снисходительно наблюдает, как мальчишки возятся с ракетой, как бережно кладут её на ступеньки подъезда, а сами отправляются за рюкзаками.

(39)Дождавшись, когда мальчишки скрылись на лестнице, выходит на двор Гоша. (40)Оглядывается, протягивает Верочке голубой блестящий флакон.
(41)Гоша немного сердит: он не хотел брать этот флакон, выносить его потихоньку, но Верочка заставила. (42)Ей, видите ли, своя прихоть дороже.
(43)И Гоша теперь сердит и почти свысока разговаривает с Верочкой: (44)«На, смотри, если хочется...»

(45)Верочка понимает его состояние. (46)И ей не нравится, что Гоша разговаривает свысока. (47)Лицо у Верочки становится задумчивое. (48)Она склоняет голову набок, прищуривается. (49)Прежде, года три назад, с таким выражением Верочка кидалась драться (и дралась почище мальчишек). (50)Теперь она не дерётся. (51)Есть другие способы.

(52)Она нехотя берёт голубой флакон.

– (53)Так, понятно... (54)А спички у тебя есть?

– (55)Спички?.. (56)Ну, в куртке... посмотри в кармане.

– (57)Ага. (58)Теперь поджигай этот хвост! – (59)Верочка показывает на оставленную мальчишками ракету.

– (60)Зачем?.. – ничего не соображая, бормочет Гоша. – (61)Что это?

– (62)Бомба. (63)Пусть бабахнет.

– (64)Ну!.. – растерянно бормочет Гоша. – (65)Это...

– (66)Кто главный?

– (67)Верка, перестань!

– (68)Ах так? – (69)Вера чиркает спичкой и подносит огонёк к ракетному хвосту. (70)Наконец что-то зашипело, заскворчало, как масло на сковородке...

– (71)Верка! (72)Отойди!..

(73)Верочка демонстративно стоит над чадящей картонной трубой. (74)И тут я вижу начало подвига, его свершение и конец. (75)Гоша, оцепеневший от ужаса Гоша, прижавшийся к стене с перекошенным лицом, тихий, застенчивый и боязливый Гоша вдруг отталкивает Верочку и – плашмя, животом – падает на ракету.

(По Э. Шиму)*
* Шим Эдуард Юрьевич (1930–2006) – писатель, драматург,
автор нескольких сборников рассказов для детей и взрослых.

(1)Я даже не помню, как называлась та книга. (2)Помню только, что на коричневой обложке длинным зигзагом алел вымпел какого-то парусника. (3)Я не особенно любил читать, но с удовольствием давал книги из нашей домашней библиотеки своим одноклассникам. (4)Петька Солодков вытащил её из портфеля и положил на стол. (5)Мы стояли у окна и смотрели на хмурое октябрьское небо, с которого, словно пух, падал редкий снег.

– (6)Санёк, спасибо за книгу! (7)Я всю ночь сегодня читал: не мог оторваться! – восхищённо улыбаясь, произнёс Петька и пожал мне руку.

(8)В это время в класс вошёл Колька Бабушкин – мой сосед по парте. (9)Носатый, долговязый, нескладный... (10)У него не было отца. (11)Его и маленькую сестрёнку воспитывала мать, истеричная, крикливая женщина, которая то и дело приходила в школу, чтобы разобраться с обидчиками её детей. (12)Но такое заступничество, конечно, только усиливало наше презрительно-высокомерное отношение к её жалкому отпрыску.

(13)Увидев Бабушкина, все сурово умолкли, и, когда он кивком головы, улыбаясь, поздоровался с нами, никто даже не взглянул на него. (14)Он поставил изжёванный дерматиновый портфель на стол и вдруг увидел книгу. (15)Она лежала на его половине парты. (16)Бабушкин замер и благоговейно, словно святыню, взял её в руки, пролистал страницы, и странная восторженная улыбка появилась на его лице. (17)Он посмотрел на нас и вдруг сказал:

– (18)Спасибо за подарок!

– (19)Положи книгу на место и не трогай чужого! – выйдя из оцепенения, прорычал я.

(20)Колька испуганно вздрогнул и выронил книгу. (21)Все засмеялись. (22)А он, готовый от стыда провалиться сквозь землю, густо покраснел, торопливо поднял её и, погладив обложку, отодвинул от себя, словно извиняясь за то, что посмел к ней прикоснуться.

– (23)Просто у меня сегодня день рождения, и я подумал, что...

(24)Тридцать лет прошло с тех пор, но я до сих пор помню тот случай с книгой, когда я нечаянно разрушил огромный дом человеческой веры, когда я сделал больно другому и не нашёл в себе мужества исправить ошибку. (25)И наша жизнь пошла по другой дороге, где всем больно и одиноко, где нет тех, кто может поднять упавших.

(26)А эта книга... (27)Колька, да я отдал бы тебе всю библиотеку! (28)Да мы бы всё тебе отдали... (29)Но только ты сгорел в танке под Кандагаром, когда я учился на втором курсе университета. (30)Боль стала моей неразлучной спутницей, она смотрит на меня глазами долговязого восьмиклассника и терпеливо напоминает: человеческая жизнь коротка, поэтому никогда не жалей того, что можешь дать, никогда не отнимай того, что у тебя просят.

(По В. Дроганову)*
* В. Дроганов – современный российский писатель.

(1)Я хочу поведать вам историю, которая во многом определила моё отношение к миру.

(2)Всякий раз, когда заходит разговор о людях, хороши они или плохи, я вспоминаю этот случай из детства.

(3)Мы жили в деревне. (4)Однажды отец взял меня в город. (5)Помню, мы искали обувь и зашли по дороге в книжный магазин. (6)Там я увидел книгу. (7)Я взял её в руки, на каждой странице книги были большие картинки. (8)Я очень хотел, чтобы отец купил мне эту книгу, но он посмотрел на цену и сказал: «В другой раз купим». (9)Книга была дорогой.

(10)Дома я целый вечер говорил только о книге. (11)И вот через две недели отец дал мне деньги.

(12)Когда мы шли к магазину, мне было страшно: а вдруг книга уже продана? (13)Нет, книга лежала на месте.

(14)Мы сели в вагон дачного поезда, и все, разумеется, сразу заметили, какую книгу я везу. (15)Многие пассажиры садились рядом, чтобы посмотреть картинки. (16)Весь вагон радовался моей покупке, и на полчаса я стал центром внимания.

(17)Когда поезд отошёл от очередной станции, я поставил книгу на открытое окно и стал смотреть на лес, на поля и луга, которые мелькали за окном. (18)И вдруг – о ужас! (19)Книга исчезла между двойными окнами вагона. (20)Ещё не понимая серьёзности положения, я замер и испуганно смотрел на отца, на соседа-лётчика, который пытался достать книгу. (21)Через минуту уже весь вагон помогал нам.

(22)А поезд бежал, и вот уже скоро наша станция. (23)Я плакал, не желая выходить из вагона, тогда лётчик обнял меня и сказал:

– (24)Ничего, поезд ещё долго будет идти. (25)Мы обязательно достанем книгу и пришлём тебе. (26)Скажи мне, где ты живёшь?

(27)Я плакал и не мог говорить. (28)Отец дал лётчику адрес. (29)На другой день, когда отец вернулся с работы, он принёс книгу.

– (30)Достал?

– (31)Достал, – засмеялся отец.

(32)Это была та самая книга. (33)Я был на седьмом небе от счастья и засыпáл с книгой в руках.

(34)А через несколько дней пришёл почтальон и принёс нам большой пакет. (35)В пакете была книга и записка от лётчика: (36)«Я же говорил, что мы достанем её».

(37)А ещё через день опять пришёл почтальон и опять принёс пакет, а потом ещё два пакета, и ещё три: семь одинаковых книжек.

(38)С того времени прошло почти 30 лет. (39)Книжки в войну потерялись. (40)Но осталось самое главное – хорошая память о людях, которых я не знаю и даже не помню в лицо. (41)Осталась уверенность: бескорыстных и хороших людей больше, чем плохих, и жизнь движется вперёд не тем, что в человеке плохого, а тем, что есть в нём хорошего.

(По В.М. Пескову)*

* Песков Василий Михайлович (1930–2013) –
писатель, журналист, путешественник.