ОГЭ 2019 (задание 5)

(1)Началась эта му́ка в далёкие годы, в классе пятом или шестом.

(2)Глебов жил в своём двухэтажном подворье рядом с серым, громадным, наподобие целого города или даже целой страны, домом в тысячу окон. (3)Серая громада висла над переулочком, по утрам за́стила солнце, а вечерами сверху летели звуки музыки. (4)Там, в поднебесных этажах, шла, казалось, совсем иная жизнь, чем внизу. (5)И у Глебова с малолетства появилось жженье в душе: то ли зависть, то ли ещё что.

(6)Мать Глебова работала билетёршей в кинотеатре. (7)И вот служба её в кинотеатре — захудаленьком, в одном из замоскворецких переулков — составляла предмет немалой гордости Глебова и отличала его величайшей льготой: на любой фильм мог пройти без билета. (8)А иногда в дневные часы, когда мало зрителей, мог даже товарища провести, а то и двух.

(9)Эта привилегия была основой могущества Глебова в классе. (10)Он пользовался ею расчётливо и умно́: приглашал мальчиков, в дружбе которых был заинтересован, от которых чего-либо ждал взамен, иных долго кормил обещаниями, прежде чем оказывал благодеяние, а некоторых мерзавцев навсегда лишал своей милости. (11)Продолжалась глебовская власть — ну не власть, а, скажем, авторитет — и оставалась непоколебленной, пока не возник Лёвка Шулепа. (12)Первые дни он держался надменно, поглядывал своими голубенькими глазами на всех сонно и презрительно, ни с кем не заводил разговор и сел за одну парту с девчонкой. (13)Его решили проучить, вернее, унизить. (14)А ещё точнее — опозорить. (15)Глебов горячо подговаривал расправиться с Шулепой, который ему не нравился, но в последний миг решил не участвовать в расправе.

(16)Мальчишки — их было человек пять — зазвали Лёвку после уроков на задний двор, окружили, о чём-то заспорили, и вдруг Медведь, главный силач класса, охватил Лёвку за шею, опрокинул его рывком навзничь, остальные с криками «ого-го!» набросились, Лёвка сопротивлялся, бил ногами, но его, конечно, смяли, скрутили, кто-то сел ему на грудь. (17)И вдруг раздался громкий треск, будто взорвалась хлопушка или лопнула автомобильная шина. (18)Тут все пятеро кинулись в стороны, Лёвка поднялся на ноги, а в руке он держал пугач, который стрелял особыми пистонами. (19)Шулепа вышел из этой истории победителем, а нападавшие были посрамлены и впоследствии всячески старались помириться и подружиться с ним.

(20)Так Лёвка из человека, которого собирались на весь свет опозорить, превратился в героя. (21)И с этого, наверное, времени зародилась у Глебова та тяжесть на дне души… (22)И нет несчастнее людей, поражённых завистью. (23)И не было сокрушительней несчастья, чем то, что случилось с Глебовым в миг его, казалось бы, высшего торжества.

(По Ю. Трифонову) *
* Трифонов Юрий Валентинович (1925—1981 гг.) —
русский советский писатель, мастер «городской» прозы.

(1)Сейчас я понимаю, что это был пёс-чудак. (2)Странный, необычный и, можно сказать, выдающийся. (3)Если бы он родился человеком, то о нём обязательно написали бы книгу в серии «Жизнь замечательных людей». (4)Но тогда, в детстве, его несуразные выходки, наивная ребячливость, несовместимая с грозным званием сторожевого пса, сентиментальность меня порою доводили до бешенства.

(5)Во-первых, кличка. (6)Звали его Борожай. (7)Найдите на земле ещё одну собаку, которая имеет такое нелепое имя! (8)Во-вторых, мой пёс был труслив до неприличия. (9)Стоило кому-то из ребят грозно зарычать, как мой Борожай по-бабьи взвизгивал, низко приседал и, петляя, драпал со всех ног под насмешливое улюлюканье. (10)А я в этот момент готов был провалиться сквозь землю. (11)Вон у Толика Карбышева пёс так пёс! (12)3овут Гром, глянет — так дрожь до самых пяток пробирает.

(13)В-третьих... (14)Да что там, в-третьих... (15)Всё у этого пса не поймёшь как. (16)Играет с цыплятами... (17)Где это видано: собака играет с цыплятами?! (18)Они с восторженным писком бегают по двору, мух гоняют, и этот здоровенный балбес с ними носится наперегонки. (19)Тоже мне охотник! (20)Кошка котят принесла, так он от этих котят не отходит, как будто это его родные дети. (21)Ляжет перед ними, щекочет их животики своим мохнатым хвостом, те прикрывают глазки, сладко жмурятся, лапки поднимают и довольно урчат. (22)А двор я охранять буду?

(23)Но однажды случилось такое, о чём до сих пор рассказывают в наших местах. (24)У соседей загорелся дощатый сарай. (25)Коров они успели вывести, а телёнок в самой дальней клети был закрыт — не подберёшься. (26)Жар, дым, он, бедняга, уже не мычит, а стонет, всем жалко, но ведь в огонь не полезешь. (27)А Борожай носится кругом, лает по-бешеному, людей зовёт, потом раз — и сиганул в распахнутую дверь, откуда лезли клубы чёрного дыма. (28)Тут уж мужики не выдержали, встрепенулись, схватились за топоры, заднюю стену отодрали и телёнка вытащили. (29)Насмерть перепуганного, угоревшего, но живого. (30)А Борожай мой в дыму, видать, выхода не нашёл, забился в дальний угол и задохнулся. (31)Потом, когда огонь потушили, его вытащили.

(32)Странный был пёс! (33)Какая ещё собака в огонь полезет?! (34)Потом бывшие хозяева, у кого мой отец Борожая брал щенком, мне сказали, что мы имя нечаянно исказили. (35)По-настоящему его звали Поражай. (36)От слова «поражать»! (37)А отец, наверное, не расслышал, вот и получилась дурацкая кличка. (38)После у нас жили другие собаки. (39)Нормальные. (40)Они лениво сидели на цепи, свирепым рычанием прогоняли цыплят, если те лезли в их миску.

(По М. Лоскутову) *
* Лоскутов Михаил Петрович (1906—1941) — писатель и публицист,
работал в жанре очерковой прозы, сочетающей документальность и художественность.

(1)Шла Великая Отечественная война. (2)Фашисты окружили, блокировали Ленинград, и начались страшные дни города на Неве…

(3)О том, что обед будет из трёх блюд и готовят его повара с особым старанием, ребята детского дома знали заранее. (4)Директор дома, Мария Дмитриевна, так и сказала:

– (5)Сегодня, ребята, полный у нас обед: первое будет, второе и третье.

(6)Что же будет ребятам на первое?

– (7)Бульон куриный?

– (8)Борщ украинский?

– (9)Щи зелёные?

– (10)Суп гороховый?

– (11)Суп молочный?

(12)Нет, не знали в осаждённом Ленинграде таких диковинных супов, совсем другие супы в Ленинграде. (13)Приготовляли их из дикорастущих трав, которые нередко бывали горькими, вяжущими. (14)Ошпаривали их кипятком, выпаривали и тоже использовали для еды. (15)Назывались такие супы из трав по-особенному – супами-пюре. (16)Вот и сегодня ребятам – такой же суп.

(17)Миша Кашкин, местный всезнайка, всё точно про праздничный суп пронюхал.

– (18)Из сурепки он будет, из сурепки, – шептал ребятам.

(19)Из сурепки? (20)Так это ж отличный суп. (21)Рады ребята такому супу, ждут не дождутся, когда позовут на обед.

(22)Вслед за первым получат сегодня ребята второе. (23)Что же им на второе будет?

– (24)Макароны по-флотски?

– (25)Жаркое?

– (26)Рагу или гуляш?

(27)Нет. (28)Не знали ленинградские дети подобных блюд.

(29)Миша Кашкин и здесь пронюхал.

– (30)Котлеты из хвои! Котлеты из хвои! – кричал мальчишка.

(31)Рады ребята таким котлетам. (32)Скорей бы несли обед.

(33)Завершался праздничный обед, как и полагалось, третьим. (34)Что же будет сегодня на третье?

– (35)Компот из черешни?

– (36)Запеканка из яблок?

– (37)Апельсины?

– (38)Желе или суфле?

(39)Нет. (40)Не знали ребята подобных третьих. (41)Кисель им сегодня будет.

– (42)Повезло нам сегодня, потому что кисель из ламинарии, из морских водорослей, – шептал Кашкин. – (43)И ещё сахарину туда добавят, достанется по полграмма на каждого.

– (44)Сахарину! (45)Вот это да! (46)Так это ж на объеденье кисель получится.

(47)Обед был праздничный, полный – из трёх блюд. (48)Вкусный обед! (49)На славу!

(50)Не знали блокадные дети других обедов.

(51)900 дней продолжалась блокада города, но устояли ленинградцы, разбили фашистов. (52)Пришла в Ленинград победа

(По С.П. Алексееву)∗
∗ Алексеев Сергей Петрович (род. в 1922 г.) – русский  писатель,
раскрывающий в своём творчестве события четырёх веков российской истории

(1)По пути домой стало думаться о бабушке. (2)Сейчас, со стороны, она казалась такой слабой и одинокой. (3)А тут ещё эти ночи в слезах, словно наказание. (4)И с какой, верно, тягостью ждёт она ночи. (5)Все люди пережили горькое и забыли, а у бабы Дуни оно всплывает в памяти снова и снова. (6)Про бабушку думать было больно. (7)Но как помочь ей?

(8)Раздумывая, Гриша шёл неторопливо, и в душе его что-то теплело и таяло, там что-то жгло и жгло.

(9)3а ужином он выпил крепкий чай, чтобы не сморило. (10)Выпил чашку, другую, готовя себя к бессонной ночи.

(11)И пришла ночь. (12)Потушили свет. (13)Гриша не лёг, а сел в постели, дожидаясь своего часа. (14)И вот когда, наконец, из комнаты бабушки донеслось ещё невнятное бормотание, он поднялся и пошёл. (15)Свет в кухне зажёг, встал возле кровати, чувствуя, как охватывает его невольная дрожь и сердце замирает в страшном предчувствии.

– (16)Карточки! (17)Куда подевались хлебные карточки? (18)В синем платочке. (19)Люди добрые! (20)Ребятишки! (21)Домой приду, они есть попросят! (22)Хлебец дай, мамушка. (23)А мамушка ихняя!..

(24)Баба Дуня запнулась, словно ошеломлённая, и закричала:

– (25)Люди добрые! (26)Не дайте помереть! (27)Петяня! (28)Шура! (29)Таечка!

(30)Имена детей она словно выпевала, тонко и болезненно, и слёзы, слёзы подкатывали.

(31)Гриша глубоко вздохнул, чтобы крикнуть громче, приказать, и бабушка перестанет плакать, и даже ногу приподнял – топнуть. (32)Чтобы уж наверняка.

– (33)Хлебные карточки, – в тяжкой муке, со слезами выговаривала баба Дуня.

(34)Сердце мальчика облилось жалостью и болью. (35)3абыв обдуманное, он опустился на колени перед кроватью и стал убеждать, мягко, ласково:

– (36)Вот ваши карточки, бабаня. (37)В синем платочке, да? (38)Ваши в синем платочке? (39)Это ваши, вы обронили. (40)А я поднял. (41)Вот видите, возьмите, – настойчиво повторял он. – (42)Все целые, берите.

(43)Баба Дуня смолкла. (44)Видимо, там, во сне, она всё слышала и понимала. (45)Не сразу пришли слова. (46)«Мои, мои! (47)Платочек мой, синий. (48)Люди скажут. (49)Мои карточки, я обронила. (50)Спаси Христос, добрый человек!»

(51)По голосу её Гриша понял, что сейчас она заплачет.

– (52)Не надо плакать, – громко сказал он. – (53)Карточки целые. (54)3ачем же плакать? (55)Возьмите хлеба и несите детишкам. (56)Несите, поужинайте и ложитесь спать, – говорил он, словно приказывал. – (57)И спите спокойно. (58)Спите.

(59)Баба Дуня смолкла.

(60)Гриша подождал, прислушался к ровному бабушкиному дыханию, поднялся. (61)Его бил озноб. (62)Какой-то холод пронизывал до костей. (63)И нельзя было согреться. (64)Печка была ещё тепла. (65)Он сидел у печки и плакал. (66)Слёзы катились и катились. (67)Они шли от сердца, потому что сердце болело и ныло, жалея бабу Дуню и кого-то ещё. (68)Он не спал, но находился в странном забытьи, словно в годах далёких, иных, и в жизни чужой, и виделось ему там, в этой жизни, такое горькое, такая беда и печаль, что он не мог не плакать. (69)Он плакал, вытирая слёзы кулаком.

(По Б. Екимову)*
* Екимов Борис Петрович (род. в 1938) – русский советский публицист и прозаик.

(1)В детстве я ненавидела утренники, потому что к нам в садик приходил отец. (2)Он садился на стул возле ёлки, долго пиликал на своём баяне, пытаясь подобрать нужную мелодию, а наша воспитательница строго говорила ему: «Валерий Петрович, повыше!» (3)Все ребята смотрели на моего отца и давились от смеха. (4)Он был маленький, толстенький, рано начал лысеть, и, хотя никогда не пил, нос у него почему-то всегда был свекольно-красного цвета, как у клоуна. (5)Дети, когда хотели сказать про кого-то, что он смешной и некрасивый, говорили так: «Он похож на Ксюшкиного папу!»

(6)И я сначала в садике, а потом в школе несла тяжкий крест отцовской несуразности. (7)Всё бы ничего (мало ли у кого какие отцы!), но мне было непонятно, зачем он, обычный слесарь, ходил к нам на утренники со своей дурацкой гармошкой. (8)Играл бы себе дома и не позорил ни себя, ни свою дочь! (9)Часто сбиваясь, он тоненько, по-женски, ойкал, и на его круглом лице появлялась виноватая улыбка. (10)Я готова была провалиться сквозь землю от стыда и вела себя подчёркнуто холодно, показывая своим видом, что этот нелепый человек с красным носом не имеет ко мне никакого отношения.

(11)Я училась в третьем классе, когда сильно простыла. (12)У меня начался отит. (13)От боли я кричала и стучала ладонями по голове. (14)Мама вызвала скорую помощь и ночью мы поехали в районную больницу. (15)По дороге попали в страшную метель, машина застряла, и водитель визгливо, как женщина, стал кричать, что теперь все мы замёрзнем. (16)Он кричал пронзительно, чуть ли не плакал, и я думала, что у него, наверное, тоже болят уши. (17)Отец спросил, сколько осталось до райцентра. (18)Но водитель, закрыв лицо руками, твердил: «Какой я дурак!» (19)Отец подумал и тихо сказал маме: «Нам потребуется всё мужество!» (20)Я на всю жизнь запомнила эти слова, хотя дикая боль кружила меня, как метель снежинку. (21)Он открыл дверцу машины и вышел в ревущую ночь. (22)Дверца захлопнулась за ним, и мне показалось, будто огромное чудовище, лязгнув челюстью, проглотило моего отца. (23)Машину качало порывами ветра, по заиндевевшим стёклам с шуршанием осыпался снег. (24)Я плакала, мама целовала меня холодными губами, молоденькая медсестра обречённо смотрела в непроглядную тьму, а водитель в изнеможении качал головой.

(25)Не знаю, сколько прошло времени, но внезапно ночь озарилась ярким светом фар, и длинная тень какого-то великана легла на моё лицо. (26)Я прикрыла глаза и сквозь ресницы увидела своего отца. (27)Он взял меня на руки и прижал к себе. (28)Шёпотом он рассказал маме, что дошёл до райцентра, поднял всех на ноги и вернулся с вездеходом.

(29)Я дремала на его руках и сквозь сон слышала, как он кашляет. (30)Тогда этому не придали значения. (31)А он долго потом болел двусторонним воспалением лёгких. (32)Эта ночь перевернула моё представление об отце.

(33)...Мои дети недоумевают, почему, наряжая ёлку, я всегда плачу. (34)Из тьмы минувшего ко мне приходит отец, он садится под ёлку и кладёт голову на баян, как будто украдкой хочет увидеть среди наряженной толпы детей свою дочку и весело улыбнуться ей. (35)Я гляжу на его сияющее счастьем лицо и тоже хочу ему улыбнуться, но вместо этого начинаю плакать.

(По Н. Аксёновой)*
* Аксёнова Нина – современный детский поэт и прозаик.

(1)Гринька и Федя собрались на луг за щавелём, и Ваня пошёл с ними.

– (2)Ступай, ступай, – сказала бабушка. – (3)Наберёшь щавелю – зелёные щи сварим.

(4)Весело было на лугу: траву ещё не скосили, кругом далеко-далеко пестрели цветы – и красные, и синие, и белые. (5)Весь луг был в цветах.

(6)Ребятишки разбрелись по лугу, широко раскинувшемуся до самого горизонта, и стали рвать щавель. (7)Всё дальше уходили они по высокой некошеной траве, по весёлым цветам.

(8)Вдруг Федя сказал:

– (9)Что-то здесь пчёл много!

– (10)Правда, здесь пчёл много, – сказал и Ваня. – (11)Всё время гудят.

– (12)Эй, ребята, – закричал издали Гринька, – поворачивай обратно! (13)Мы на пчельник забрели – вон ульи стоят!

(14)Вокруг колхозного пчельника густо росли липы и акации, сквозь ветки которых были видны деревянные пчелиные домики.

– (15)Ребята, отступай! – скомандовал Гринька. – (16)Только тихо, руками не махать, а то пчёлы закусают.

(17)Ребятишки осторожно пошли от пчельника. (18)Они шагали тихо и руками не махали, чтобы не сердить пчёл, и совсем было ушли от пчёл, но тут Ваня услышал, что кто-то плачет. (19)Он оглянулся на товарищей, но Федя не плакал и Гринька не плакал, а плакал маленький Васятка, сын пчеловода. (20)Он забрёл на пчельник и стоял среди ульев, а пчёлы так и налетали на него.

– (21)Ребята! – крикнул Ваня. – (22)Васятку пчёлы закусали!

– (23)Если мы пойдём за ним на пчельник, то и нас пчёлы закусают, – ответил Гринька.

– (24)Надо его отца позвать, – сказал Федя. – (25)Когда пойдём мимо их дома, его отцу скажем.

(26)И оба пошли дальше, а Ваня вернулся и пошёл прямо на пчельник.

– (27)Иди сюда! – крикнул он Васятке.

(28)Но Васятка не слышал, он отмахивался от пчёл и кричал во весь голос. (29)Ваня подошёл к Васятке, взял его за руку и повёл с пчельника. (30)До самого дома довёл.

(31)Васяткина мать выбежала на крыльцо, взяла Васятку на руки:

– (32)Ах ты непослушный, зачем на пчельник ходил? (33)Вон как пчёлы искусали!

(34)Посмотрела на Ваню: «Ах, батюшки, Ванёк, и тебе от пчёл досталось из-за Васятки! (35)Ты не бойся: поболит – перестанет!»

– (36)Мне ничего, – сказал Ваня.

(37)И пошёл домой. (38)Пока шёл, у него распухла губа, и веко распухло, и глаз закрылся.

– (39)Ну и хорош! – сказала бабушка. – (40)Это кто же тебя так разукрасил?

– (41)Пчёлы, – ответил Ваня.

– (42)А почему же Гриньку и Федю пчёлы не тронули?

– (43)Они убежали, а я Васятку вёл, – сказал Ваня. – (44)А что ж такого? (45)Поболит – перестанет.

(46)Отец пришёл с поля обедать, посмотрел на Ваню и рассмеялся.

– (47)Федя с Гринькой от пчёл убежали, – сказала бабушка, – а наш простофиля полез Васятку спасать. (48)Вот бы мама сейчас его увидела – что бы она сказала?

(49)Ваня глядел на отца одним глазом и ждал: что сказала бы мама?

(50)А отец улыбнулся и похлопал Ваню по плечу:

– (51)Правильно, сынок: сам пропадай, а друга выручай. (52)И мама сказала бы: молодец у меня сынок! (53)Вот бы что она сказала!

(По Л.Ф.Воронковой) *
* Воронкова Любовь Фёдоровна (1906–1976) – советская писательница,
автор многих детских книг и цикла исторических повестей для детей..

(1)А было это давно, Оля тогда в школе училась. (2)Чтобы хорошо учиться, до глубокой ночи за уроками сидела. (3)Ещё очень любила Оля книжки читать, жаль, что времени на них почти не оставалось. (4)Утром вставала рано, до свету, – курам задать корма, то да сё, потом младших будила, в школу собирала. (5)А там уроки да перемены. (6)И Сашка Кочетков, первый не то что в классе, а в школе шалопай, заводила и непоседа. (7)Вечно с двойки на тройку перебивался, а к старшим классам вдруг остепенился, взялся за ум – решил, что после школы в Москву поедет, в институт будет поступать. (8)Все смеялись и подтрунивали над ним, а Оля была уверена: он своего добьётся. (9)Она верила в него, как ни в кого.

(10)С пятого класса по нему сохла. (11)Вроде бы не было в нём ничего необычного – худенький, светло-русый, нос с горбинкой, а взгляд такой твёрдый, решительный…

(12)Пять лет Оля держала внутри это чувство, стараясь ничем не выдать себя. (13)Как среднюю школу окончили, так больше половины одноклассников разъехались кто куда, а он до последнего класса учился, бередил ей душу. (14)Нравилось ей в нём всё: мужественность какая-то, ещё лёгкость к жизни, весёлость. (15)Оля-то девочка замкнутая, чрезмерно серьёзная. (16)Не умела она на публике выступать, вперёд никогда не лезла, предпочитала скромное место в последнем ряду. (17)А Сашка не такой – он прикольный, смешной. (18)Анекдоты рассказывал так, что все до колик хохотали, в самодеятельности участвовал, где ему всегда главные роли давали. (19)Потому и решился в театральный поступать.

(20)А как он её один раз защитил! (21)Был у них в классе такой Лёшка Игнатьев, высокий, тучный, злой на всех. (22)Мало кто с ним общался, и вообще никто не дружил. (23)А он, однако, всё старался обратить на себя внимание, да не получалось. (24)Даже за одной партой сидел с ней, Олькой, которую по фамилии только и знал и никогда, кроме домашнего задания по русскому, ни о чём не спрашивал.(25)Вот как-то у кого-то день рождения был, и раздали всем по конфете. (26)Оля ещё и развернуть своё угощение не успела, как почувствовала сильную боль в затылке – это Лёшка её кулачищем огрел, а он у него – будь здоров. (27)Ударил и отобрал конфету. (28)Слёзы хлынули потоком, и от боли, и от обиды. (29)Уж каким Лёшка ни был порой грубым и наглым, но такого она от него не ожидала. (30)Уткнулась Оля мокрыми щеками в ладони и тихонько всхлипывала, боясь привлечь к себе внимание. (31)Хорошо, перемена – в классе суета, шум, гам. (32)Не любила она скандалов, да и вообще, совестно показаться рёвой перед всеми, большие ведь уже были, седьмой класс.

– (33)И не стыдно тебе девчонку бить? – услышала она вдруг голос Саши. – (34)Силач!

– (35)Чего? – привстал Лёшка, и Оля почувствовала дрожь в коленях: ох, Сашка, зря ты полез, ещё и тебя огреет. (36)Только бы поскорее всё закончилось, только бы потише…

– (37)Да, ничего, приходи после уроков, поговорим, – храбро ответил ему Олин защитник и обратился к ней:

– (38)На, возьми мою конфету!..

(По О.Ю. Рою)*
* Рой Олег Юрьевич (род. в 1965 г.) – российский писатель.

(1)В Ленинград пришла первая послевоенная весна. (2)Однажды я шёл с завода домой. (3)Долгий закат дымил над городом. (4)Только что прошумел дождь, ещё бренчали капли, падая с карнизов, и синие лужи на мостовых курились паром.

(5)Я вспомнил, как вернулся в Ленинград перед концом войны и не узнал его: пустынными и мёртвыми казались улицы, ни один фонарь не горел, не светились окна; на месте газонов и цветников чернела голая земля, разбитая на крохотные кривые грядки; прошлогодние листья скреблись и шуршали по дорожкам перекопанных городских садов...

(6)Я шёл медленно, подставляя лицо под капли и улыбаясь собственным мыслям. (7)В ту первую после войны весну у нас было много работы; мы отстаивали по полторы-две смены и ходили злые, невыспавшиеся. (8)А теперь вот горячка кончилась и можно будет отдохнуть.

(9)Навстречу мне шла женщина. (10)Она несла букет желтоватой черёмухи. (11)Я не успел посторониться, и шершавые мягкие листья коснулись лица. (12)На миг я ощутил полузабытый запах – такой свежий, холодящий, словно от сосульки, положенной на язык.

(13)И неожиданно я увидел эту черёмуху.

(14)Старая, раскидистая, она росла в конце тихой улочки, доставая третьи этажи. (15)Можно было подумать, будто чистое летнее облако опустилось между домами. (16)И, подойдя, я остановился у склонённых веток. (17)Кисти крупных цветов качались над самой головой. (18)Их можно было трогать. (19)Их можно было сорвать.

(20)Я протянул руку. (21)Эти цветы уже сегодня будут стоять у меня дома... (22)Надламываясь, ветка громко хрустнула. (23)Я торопливо сунул её за спину. (24)Постукивая палкой, к черёмухе подходил сутулый, худой старик. (25)Сняв шляпу, он прислонился к стволу и словно задремал. (26)Мне было слышно, как он дышит, по-старчески посапывая.

(27)Я отодвинулся и тут заметил ещё двух человек. (28)Они стояли, прижавшись друг к другу, – молоденький парень и девушка. (29)Ни меня, ни старика они, казалось, не замечали.

(30)И ещё я увидел окна. (31)Настежь распахнутые окна в соседних домах. (32)Казалось, дома тоже дышали, жадно и глубоко...

(33)Я представил себе тех, кто живёт на этой улице, и подумал: как удалось им сохранить черёмуху? (34)Не со слов – сам знаю: страшной блокадной зимой, когда в комнатах застывает вода и когда садится на стенках иней, чем не пожертвуешь ради крохи тепла, ради слабенького пламени в печурке? (35)А огромное старое дерево – уцелело. (36)Не в саду, не в парке – прямо на улице, никем не охраняемое... (37)Неужто на пороге смерти своей заботились люди о красоте и ждали весны?

(По Э.Ю. Шиму)*
* Шим Эдуард Юрьевич (1930–2006) – советский писатель, драматург,
автор нескольких сборников рассказов для детей и взрослых.

(1)Саша и Женя дружат с раннего детства, или, как говорят, с пелёнок. (2)Ведь дружат не только они, но и их папы и мамы. (3)Мальчики вместе ходят в школу в один класс, вместе учат уроки и вместе играют. (4)Они настоящие друзья, и всё у них ладится. (5)Стоит только одному заболеть, другой тут как тут: книжку почитает, историю расскажет, уроки разъяснит, а если одного из них родители накажут, кто как не друг поймёт и утешит? (6)Это большое счастье – иметь настоящих друзей.

(7)Однажды Сашин папа купил ему велосипед, как раз такой, о каком он мечтал, – синий, блестящий, со слегка скрипучим мягким сиденьем и голосистым звонком.

– (8)Женя, тебе нравится мой велосипед? – спросил Саша друга. – (9)Хочешь, дам тебе покататься? (10)Вот, держи. (11)Будем ездить по очереди. (12)Давай, ты первый, а я пока на лавочке посижу.

(13)Женя радостно вскочил на Сашин велосипед, весело нажал на звонок и поехал. (14)Вокруг дома он объехал сразу несколько раз.

(15)И вдруг – бабах!

(16)Как это случилось, трудно понять, но Женя угодил на всей скорости в клумбу. (17)Врезался в посаженное посредине дерево и упал.

(18)С разбитых коленок тонкими струйками стекала кровь, ныло и щипало плечо, опухал нос. (19)Но всё это было бы не так страшно, если бы не то, что там, возле дерева, лежал Сашин новый велосипед с восьмёркой на переднем колесе и уродливо изогнутым рулём…

(20)А к клумбе уже спешил встревоженный Саша. (21)Жене изо всех сил хотелось убедить друга, что он не виноват. (22)Печально подобрал Саша с земли разбитый велосипед и молча пошёл к дому. (23)Такого между друзьями ещё не бывало.

(24)Всю ночь Женя плохо спал, а утром заглянул в комнату отца, ведь только с ним можно поделиться своим горем.

(25)Отец внимательно выслушал своего старшего сына и, конечно же, нашёл выход.

– (26)Пойдём в магазин и купим Саше новый велосипед, а поломанный забери себе.

(27)После уроков Женя летел домой как на крыльях. (28)Новый, блестящий, уже собранный папой велосипед стоял в прихожей и был ещё лучше прежнего. (29)Женя поставил на пол портфель, схватил велосипед и покатил его в квартиру Саши. (30)Надо ведь успеть, пока друг не вернулся из школы.

(31)Дверь открыла тётя Клара, Сашина мама. (32)Женя быстро поздоровался, как можно короче всё объяснил, хотя ему показалось, что у тёти Клары было удивлённое лицо и она ничего не поняла.

– (33)А кто разбил велосипед? (34)Ты? (35)Разве не Саша? (36)Странно.

(37)Это всё, что она успела сказать, пока Женя вкатывал в узкий коридор новую Сашину технику и взамен уже забирал разбитый им велосипед. (38)Как всё удачно! (39)Ну, подумать только, какой же у него хороший друг Саша. (40)Не выдал его родителям. (41)Наверно, они поверили, что Саша сам разбил велосипед. (42)Досталось же бедняге, наверное.

(43)Не успел Женя обо всё хорошенько подумать, как в дверь позвонили. (44)У двери стоял Саша. (45)Молчит. (46)И Женя молчит. (47)Сейчас они только смотрят друг на друга. (48)Да и зачем им слова?

(49)И так всё ясно.

(50)Великая вещь – дружба.

(По Е. Чепилка) *
* Чепилка Елена – современная российская писательница,
автор многих детских рассказов.

(1)По улицам мчалась «скорая помощь». (2)Куда она мчалась? (3)К человеку, попавшему в беду? (4)Или возвращалась на стоянку?

(5)Голос сирены нарастал. (6)Он, казалось, то взлетал под облака, то стремительно падал. (7)Он звучал, как сигнал боевой тревоги.

(8)А если эта почти крылатая машина с красным крестом промчится мимо?

(9)Надо остановить её!

(10)И мальчик решился. (11)Он выбежал на середину мостовой и преградил путь «скорой помощи». (12)Расстояние от летящей машины до мальчика было очень небольшим. (13)Оно сокращалось с каждым мгновением. (14)Мальчик закрыл глаза, но не тронулся с места.

(15)И вдруг сирена умолкла. (16)Машина резко затормозила. (17)На мостовой было скользко, и её занесло в сторону.

(18)Когда мальчик с коньками открыл глаза, машина «скорой помощи» стояла совсем близко, развернувшись поперёк дороги. (19)А из распахнутой дверки уже выскакивал бледный шофёр в фуражке с блестящим козырьком. (20)Тяжело дыша от волнения, он подбежал к мальчику и замахнулся, чтобы ударить его. (21)Но сдержался и не ударил. (22)Только заговорил часто и сбивчиво:

– (23)Какого чёрта! (24)Шантрапа! (25)Жить надоело? (26)Под машину лезешь! (27)Герой!

(28)Но мальчик был защищён от ругательств невидимой бронёй своего смятения. (29)И обидные слова отскакивали от этой брони, как дробинки. (30)Когда шофёру не хватило воздуха и он замолчал, чтобы сделать вдох, мальчик, не поднимая глаз, сказал:

– (31)Человек умирает.

– (32)Где? – спросил шофёр. (33)Он сразу остыл, почувствовал себя на своём посту.

– (34)Я вам покажу, – ответил мальчик.

(35)Шофёр нахмурился. (36)Когда работаешь на «скорой помощи», готов ко всему, но такого оборота дела он не ожидал.

(37)Когда мальчик и шофёр подошли к машине, там уже начал собираться народ. (38)Машина «скорой помощи», стоящая поперёк мостовой, успела привлечь зевак. (39)Они толпились у машины, спрашивая друг друга, что случилось, в чём дело, кого задавили.

(40)Но никто не лежал на мостовой, а к машине быстро шли шофёр в фуражке с кожаным козырьком и долговязый мальчик с коньками под мышкой.

– (41)Арсений Иванович, – сказал шофёр, заглядывая в открытую дверку, – тут у малого с отцом плохо. (42)А у нас вызовов нет. (43)Поедем?

(44)Мальчику хотелось сказать, что шофёр ошибся, что раненый боец Бахтюков ему не отец, а чужой человек, что ему стало плохо, что он его встретил по дороге на каток и помог добраться до дома. (45)Но сейчас не было времени для объяснений: человек мог погибнуть. (46)И мальчик, стараясь говорить понятней и убедительней, сказал:

– (47)Лежит без сознания. (48)Раненый он. (49)Осколок зашевелился. (50)В груди.

– (51)Поехали! – решительно сказал врач.

(52)Мальчик и шофёр забрались в кабину. (53)Завыла сирена, разгоняя зевак. (54)И, присев на задние колёса, как конь перед скачками, «скорая помощь» устремилась вперёд.

 (По Ю. Я. Яковлеву)*
* Яковлев Юрий Яковлевич (1923–1996) – писатель и сценарист.